Вторая рождественская ностальгия

(текст не проверялся редактором)

Через леденящую черноту космоса, разбавленную точками излучения давно сгинувших звёзд, мимо грузовых гигантов несущих в своих утробах товары, мимо орбитальных станций бдящих покой предыдущих, через обитаемое пространство очередного мира, куда более развитого, чем тот, который я покинул совсем недавно, но всё равно мне безынтересного, плыл мой корабль, искажая материю-пространство так, что пропускал через себя излучение и частицы в всём их разнообразии, оставаясь невидимым для любого физического восприятия известного нам – астросталкерам. Хотя вакуум и близкие к нему среды очень плохо проводят тепло и космос не такой уж и леденящий, скорее просто холодный.

Я смотрел в тьму космоса своим всепроникающим взором и думал о том, как же я похож на эту среду – такой же опустошённый и одинокий. Парадокс, я знаю куда больше, чем составляет вся культура мира, чьи грузовые космические корабли я оставил позади, но я опустошён, и опустошён как раз этими знаниями, именно они побуждают соответствующее осознание. Но мне было не в пример тяжелее нести своё бытие, так как это уже бытие, а не просто существование, а главное, у меня есть экзистенция – осмысление и отношение к своему бытию, и это отношение было безрадостным. Астросталкер одинок, завершённо одинок и даже его попытки устранить это одиночество обречены на провал, так как из-за своей особой природы он поймёт, что заменители причастности лишь жалкие подделки. Я сам уже неоднократно убедился в неустранимости одиночества нашего брата, когда пытался от него избавиться. Любое знакомство насколько длительным бы оно ни было изобличается восприятием астросталкера. Чем дольше знакомство, тем очевиднее какая-то поверхностность в нём, которую видит астросталкер. Знакомцу либо что-то нужно от астросталкера, либо ему просто интересно, но так как астросталкер разумное существо не скованное издержками тела, то подавляющее большинство чего-то важного для его телесного знакомца астросталкеру безразлично. Карьера; потомство и другая родня; родной город, планета, звёздная система; родное время и прочее ускользающее в веках, тысячелетиях и других временных отрезках для астросталкера просто информация, некие сведения если и занимающие его, то совсем на краткое время, несравненно краткое с интересом живых. Поэтому какие бы знакомства астросталкер не заводил, то спустя какое-то время, когда-то дольше, когда-то быстрее, но он полностью охладеет к любым связям с своим знакомым, так как все составляющие бытия последнего воспримутся астросталкером как прозрачные тени – безынтересные и бессмысленные. И любой знакомый будет видеться как некто увлечённый какой-то мишурой, вознёй, глупостью. Например, человечество; ох, какие скучные существа, завести знакомства с ними не пытается даже молодой астросталкер, ведь даже то, что человечество считает высшей культурой просто пшик для нашего брата. А уж их наука, просто цирк, согласно их современным научным воззрениям астросталкер вообще не может существовать. Про стремление к славе, которая мало того, что вообще нелепица, так ещё и сгинет вместе с всеми носителями, я вообще промолчу. Хотя я и так почти всегда молчу. И молча взираю на бренную среду, через которую следует мой корабль. Это состояние подобно совершенной тюрьме; я могу бросить тело-марионетку в любой момент и проникнуть куда пожелаю, но я не могу сбежать из тюрьмы одиночества сжигающего разумное существо изнутри, оттуда, где и находится эта совершенная тюрьма.

Исследование сведений о своеобразных существах, которых я встретил на недавно покинутой мной планете завершено и вновь пришло осознание, что всё это по-настоящему игра – имитация деятельности, игра разума. Да и нет никакой деятельности, а если и рассматривать бытие как деятельность, то эта самая деятельность такой же пшик и пустота. И если астросталкер думает о коварстве разумного бытия, то какого тому же человеку? Хотя у него много путей отвлечься от таких дум, ведь в силу своей слабости он много в чём нуждается и ему трудно это себе предоставить; а суетясь в удовлетворении потребностей своего тела, он большую часть времени отвлечён от мыслей о бессмысленности своего бытия. Именно по этой причине я всегда оперирую телом, а зачастую и не одним одновременно, причём в разных местах сущего, так как волоча эту плоть, какой бы она ни была – живой тканью, конструкцией неживой материи или их причудливым сочетанием дающим эффективную синергию, и преобразовывая окружающую среду при помощи этого тела я могу хоть чуть-чуть сбежать от этих гнетущих мыслей. Конечно же, я не реализую весь мой труд при помощи тела, это было бы нелепо; большая часть деятельности осуществляется чисто по-астросталкеровски – мыслью. Моя воля двигает корабль через тьму космоса, да и поддерживает все его системы и структуру в должном состоянии. Моя воля распоряжается всяческими вещами, которые можно назвать собственностью, но они для меня уже давно настолько ничтожны, что на праве владения ими я не настаиваю. Ничтожными воспринимаются даже вещи, связывающие меня с моим прошлым, с бытием неастросталкера, которое я прекрасно помню. И мне вроде бы следовало хранить такие вещи как реликвии, но это же просто вещи, будучи астросталкером я в всей полноте осознал их незначительность. А храню их без всяческого трепета, как и с другую материю, которую реорганизовал, создал, или просто воспринял доступной к распоряжению, то есть просто как имущество, за которое я отвечаю перед самим собой.

И тут меня посетила интересная мысль, а что если мне вспомнить былое и посмотреть на часть тел, которые я раньше использовал. Да, помимо странной, то есть непонятной даже мне, страсти к маскам и обезличенности, когтистым твердотельным перчаткам и всяческим острым, акулоподобным зубам, я часто менял тела, создавал их, наряжал, использовал, а затем складировал, перестав использовать, впрочем, этим я занимаюсь до сих пор. Но не все тела, а только те, которые либо долго использовал, либо связанные с некими особыми событиями прошлого. То есть эти тела – часть тех самых вещей, но уже из другой эпохи – моего бытия астросталкером. И раз я решил устроить такой смотр, то хоть и буду осуществлять его не телесными глазами, которых сейчас у меня вообще не было, а на их месте была чёрная пустота, то отправлюсь на склад ногами, благо ходить у меня получалось хорошо. Это старые астросталкеры почти не владели навыком ходьбы, так как их организация разума вытесняла саму необходимость к этому даже в качестве забавы. Но мне эта функция, равно как тела, была нужна, я был ещё слишком молод. Эх, если бы кто-нибудь тогда мне сообщил, что стать астросталкером это ещё не значит обеспечить себе нечто действительно важное, для меня это вечное сияние разума, ведь бытие астросталкера особо сталкивается с угрозой безумия. Да, стать астросталкером это одно, а вот не сойти с ума, будучи астросталкером – совсем другое. Иногда мне кажется, что я проигрываю этот бой с самим собой…

Я материализовал новую маску в виде респиратора и сменил ею предыдущую с мыслями о том, что астросталкерам нравятся подобные вещи. Своё расположение к маскам я аргументирую тем, что если индивидуальность невозможно узнать без лица, то это вовсе никакая не индивидуальность. Встав с серого каменного кресла больше походящего на глыбу, в которой кое-как было вытеснено место для сидения, я покинул отсек корабля предназначенный для любования космосом, в котором я пытался сделать интерьер менее гнетущим и способствующим томным мыслям, но получилась тёмная пещера с угловатыми камнями и сталактитами. Что ни говори, как не старайся, а от своей экзистенции не скроешься. Ну да ладно, я покинул пусть и мрачную, но любимую пещеру созерцаний себя и среды направляясь к складу. В этот раз я позволил себе левитировать и побыстрее, так как пешком я шёл бы по своему кораблю так долго, что точно потерял бы интерес к задуманному предприятию. Снаружи мой корабль был по размерам сравним с каким-нибудь фрегатом, но внутри он был огромен, ведь это творение астросталкера. В том значении, что астросталкеры не предпочитают гигантизм, а создают даже материальные пространства так витиевато искажёнными, что в сравнительно небольшом корабле могут быть сокрыты огромные пространства; всё сугубо для практических целей.

Шучу, конечно же, астросталкер всё делает для интереса, практичность для него эфемерная категория. Да и как быть иначе, если астросталкер волей реорганизует или даже создаёт материю, поэтому материя для него не имеет ценности, ни количественно, ни качественно; а о какой тогда практичности может идти речь? Верно, ни о какой.

Ловко проведя тело через очередное искажение, я оказался на складе. Вспомнилось, как один мой знакомый астросталкер позволил себе сравнить нас с совестью сущего, дескать, мы всё видим и знаем, но не вмешиваемся в происходящее, а только сокрушаемся горю повсеместно возникающему, протекающему и сменяемому другим горем независимо от участников событий. Тогда я с ним не согласился, не категорично, конечно же, но в деталях. А сейчас даже не знаю, может быть, мы и есть совесть сущего, ведь мы сами, как и совесть, пребываем в постоянных терзаниях, можем вмешаться и разрешить проблемы, но не устраним их источников, да и не вмешиваемся вообще, так как это не наша обязанность, совесть не занимается решениями. Вот что меня всегда забавляло – астросталкеры по сути ничего не знают, всё их могущество это интуиция в понимании мироздания и управлении им. На своём примере молодого астросталкера я это осознаю с всей очевидностью, ведь я использую понятийный аппарат, в котором нет множества отражений тем явлениям, которые я воспринимаю и знаю; для подавляющего большинства всего, что мне ведомо нет названий ни в одной из известных не только мне культур, но и моим знакомым астросталкерам. И это преамбула, основная мысль в этой теме, то что меня и забавляло, состоит в том, что астросталкер как нематериальное разумное существо, не зависящее ни от каких тел, находится одновременно везде, а в действительности нигде, так как у имматериальной сущности нет места. Но мы, в большинстве своём, изъясняемся и размышляем понятийным аппаратом унаследованным нами из прошлого бытия, когда мы не были астросталкерами. Последнее всегда ставилось мной в пику утверждениям о том, что мы существа высшего порядка. С этим я был не согласен и сравнивал нас с образом некоей поделки с стихийной организацией структуры, поделки неодолимо могущественной в одном, но слабой в другом, и в то же время чудаковатой в всём остальном из-за этого чрезмерного могущества. Астросталкеры произошедшие из сравнительно высокосовершенных существ с мной не соглашались, возможно они и правы, я же происходил из жалких человеков, что я могу понимать? Ничего, кроме того, чтобы стать в своё время астросталкером. Но вот одна интересная деталь, которая ставит в тупик многих из нас: используя понятийный аппарат унаследованный нами из соответствующих культур мы всё равно в всём понимаем друг друга. Посему иначе как интуитивным ведением могущество и экзистенцию астросталкеров я объяснить не могу.

Так я и парил погружённый в свои мысли по складскому отсеку, отведённому для множества тел, которые я создавал и использовал за время своего бытия; целью моего путешествия был специальный подиум в этом отсеке, на котором располагались особенные для меня тела. Их состав иногда менялся, в зависимости от актуального восприятия мной своего же прошлого, но одно тело там занимало своё место прочно и бесспорно – самое первое искусственное. Именно у этого первого моего тела, которое я использовал с самого начала бытия астросталкером, я остановился, добравшись до искомого импровизированного подиума. Моё первое тело просто гигант в тяжёлых латах. А вы что ждали? Я стал астросталкером в такие времена и многого не знал, так что упрекнуть меня в отсутствии фантазии или изящества в первом своём проекте будет лишним. Поэтому гигант, закованный в латы с мечом подлиннее или булавой покрупнее, был на тот момент пределом моей военно-конструкторской мысли. И да, я стал астросталкером не из среды вояк, как несложно догадаться; но только это я могу гарантировать, так как в настоящем определить и сформулировать свою область интересов на стыке человек-астросталкер я затрудняюсь.

Какие только доспехи не носил этот гигант, но все они, не смотря на своё разнообразие, не выходили за границы практической применимости лат. То есть не были ни инкрустированы, ни как-то иначе украшены, простые пастельные цвета и формы. Поэтому я не стал выбирать для своего импровизированного музея каких-то отдельных лат, и оставил этот первый экспонат в экипировке, которую использовал на нём в последний раз.

А вот и следующее тело – молодой блондин в изящном камзоле. Тело, активно использованное мной в морских баталиях и походах, ещё в родном мире, так же как и первое. Ничем внешне не примечательно помимо смазливости и сексуальной красоты, да в те времена я уже начинал искать бытийное значение в обществе дам, но тщетно. Непримечательное тело, так как весь секрет в рапире, которая сразила не одного оппонента. Эх, вот времена были, море, корабли, паруса… как же я это всё любил. Но теперь для меня всё это безразлично. Идём далее мой воображаемый друг – порождение нездорового сознания.
- Да… – я что-то недосказал сам себе проводя когтем перчатки по губе, и отвернувшись направился к удалённому телу пропуская одно.

Я пропустил тело, с помощью которого создал себе даже семью, с детьми, внуками, правнуками. Но теперь для меня это всё настолько безразлично, что говорить о этом теле нет никаких причин, тем более оно заурядное, просто случайно созданная внешность без каких-либо особенностей, разве что волосы синего цвета. Да, экстравагантные, относительно, цвета волос и другие сравнительные причуды внешности были нормой уже в другом мире, где я и создавал семью, то, что, как я надеялся, сделает для меня, начинающего осознавать суть своего бытия астросталкера, восприятие родным нового мира и поможет забыть свою, с позволения сказать, родину. Но, увы и ах, это предприятие оказалось лишь очередной констатацией содержания бытия и сути экзистенции астросталкера, а также проклятия одиночества, о котором я говорил ранее. Поэтому проходим мимо.

А вот это тело уже значительно отличается, новые впечатления, необычные среды, нестандартные задачи, получаемые в новых мирах, побуждали к экспериментам в проектировании тела. И это можно сказать первый особенный проект, но не далеко ушедший от оригинала – одоспешенного органического тела. Я взирал на гуманоидного строения скафандр с органической тканью в сочленениях брони. Это тело попытка форсировать эффективность органического тела с помощью комплексно созданного скафандра, по сути примитивное одоспешивание не смотря на изящную форму реализации, которое хуже изменения самого тела, вместо улучшения его защиты; но о последнем я тогда не особо думал. И вновь некий гигантизм, три метра ростом – многовато. Плавные черты, округлости и гладкие лекала, сейчас я так не делаю, в настоящем у меня так много угловатости в проектах.
- Эх. – выдохнул я с ностальгической улыбкой.

А вот следующее тело интереснее, оно является перекосом в другую сторону, по сути это одоспешенный манипулятор не предназначенный ни для каких других целей, но опять таки не в лучшем своём виде. Тело представляло собой неживую уже плоть, передвигаемую полностью возможностями астросталкера, но оберегалось оно различными полями, читай формами щитов и доспехов. Что побудило меня к созданию такого мертвеца, я не помню, вероятнее всего антураж мира или миров, под которые я проектировал его. Особенных воспоминаний с ним не связано, мертвое тело для утилитарных целей, что от него ждать. Если бы я был поэтически настроен, то утверждал бы, что это тело являлось символическим осознанием отмирания в мне всего прошлого и окончательного умиротворения с своим настоящим бытиём астросталкера, в котором от наследия страстей плоти осталось только мёртвое тело служащее для манипуляций вещами да и то только из каприза, а не по надобности. Ведь астросталкер куда эффективнее управляется с объектами вещественного мира не используя тело; если бы я руками строил вот этот свой корабль, то спятил бы с гарантированной вероятностью.

- Ах, моя прелесть, сокровище. – я не смог удержаться от комплиментов и любовался следующим телом вызывавшим в мне действительно трепетные воспоминания.
Это, наверное, одно из немногих тел, точно самое главное из этой группы, которые у меня вызывают хоть какой-то трепет впореи моим ранним словам о отсутствии последнего. Хотя последнее слишком громко сказано, но учитывая моё восприятие своего бытия, то «на безрыбье и рак – рыба». С ним связано, в-первых, то, что я отказался от доспехов почти в всех формах начав создавать тела чья структура предполагала внутреннюю прочность не нуждающуюся в доспехах изначально. Да, дополнительная броня не помешает, но этот тип тела не был без доспехов незащищённым, напротив, он был настолько прочен, что превосходил многие комплексы брони. В детали вдаваться не буду, да и не помню я их, если честно. В-вторых, это тело ознаменовало восстание против непроглядного страдания бытия, пусть и не очень удачного и в многом наивного. Хотя тогда мне показалось бы, что я в настоящем наивен настаивая на муках.
- Или сейчас я заблуждаюсь? – я озвучил мысль, поглаживая подбородок. – Следует это обдумать. Ах да!
А ещё оно отличается фетишем капюшонов, в том мире и в то время мне очень нравилось использовать капюшоны, из под которых выбивались длинные волосы моих серокожих проектов. Ничем особенным больше группа этих тел, которые здесь – в музее представляет первое из них, не отличались. Иногда острые уши, иногда чёрная как уголь кожа, иногда маленький рост, да настолько, что тело можно было спутать с телом человеческого ребёнка лет десяти-двенадцати и прочие особенности формы, которые для меня не являются особенными отличительными признаками.

Вот оно – последнее тело эпохи восстания против определённого восприятия бытия, так сказать эталон этого модельного паттерна – развитая форма проекта этой группы. Определённый рост, определённая внешность, определённое вооружение и так далее. Мой алый красавец. Я смотрел на гуманоида двухметрового роста с мужскими чертами, как сложения, так и лица. С длинными волосами цвета золы, тёмно серой кожей видной лишь на голове, так как остальное тело было закрыто экипировкой. Да и лицо скрывала безликая маска даже без прорезей для глаз, а только с их художественной имитацией. Тело было облачено в лжелаты ярко красного, даже алого цвета, а из под наплечников свисали полупрозрачные ленты – статусное украшение того мира, в котором я создавал это тело; ленты эти, доходящие по длине ниже пояса, не смотря на внешнюю лёгкость были сравнительно тяжёлыми, что позволяло им не стихийно колыхаться, а изящно развиваться в время движения. Там, где маска и длинные волосы, есть место моим излюбленным перчаткам, но в этом случае они не понадобились, так как тело имело родные когти, а точнее выглядящие как когти большие разросшиеся в костную ткань конечные фаланги пальцев. Такие навершия на пальцах не мешали, учитывая то, что это тело управлялось с большим топором на двухметровом древке – тоже статусное оружие, одновременно являющееся эффективным оружием в том мире. Дело в том, что там не только я и мои немногочисленные приятели были обладателями особенных тел, но и значительная часть населения, в том числе наши враги. Стрелковое оружие против таких тел было малоэффективно, а вот огромный топор с большим плечом в руках тела управляемого астросталкером был куда лучше. Ниже пояса доспехи закрывала юбка в пол, первая моя юбка, с тех пор я питаю к этому виду одежды особое приятие.
- Когда-нибудь я тобой воспользуюсь. – проговорил я с удовольствием когда отходил от моего алого красавца, с помощью которого я был участником таких великолепных битв, что забыть их проблематично. Особенно запомнилось как за нами: мной в паре с одним профессиональным убийцей, гнались шестеро и мы приняли бой, бой был нами выигран. – Какой был бой! – приговаривал я приближаясь к серии тел стоящих немного поодаль.

На некоем отшибе я расположил тела принципиально другого поколения, эта группа была спроектирована, да и продолжает пополняться, в время когда я возненавидел живую материю и начал питать неприязнь к жизни как таковой. Эти тела завершено безжизненные, холодные и бесстрастные, настоящие утилитарные инструменты в которых почти вся структура служит их специфическим целям. Взять хотя бы вот это – стоящее на четырёх опорах-движителях, его цель быстро и громко добегать до неприятных мне объектов и топтать их. Шучу, конечно же. Этого четырёхногого великана я использую в основном в представительских целях, для большинства двуногих выходящие вперёд две пары ног из четырёх, таким образом, отделяющие туловище от границ геометрических среды и из-за размеров тела нависающие над ними, играют важную роль в внушении значительности. Смешно, иронично, но истинно – в развитых технически мирах такие примитивные приёмы манипуляции и внушения действуют. А вообще тем, кто никогда не ходил на четырёх ногах, да ещё и таких больших, не донести всей полноты прелести управления таким телом. Правда далеко не до всего можно дотянуться манипуляторами или руками, в зависимости от комплектации ими этого тела в актуальный момент.

Вот такой у меня на корабле паноптикум. Вестимо, это только малая его часть, там дальше в плеяде избранных тел есть женские. Было время, когда я вёл поиск, управляя женским телом, вернее телом, выглядящем как женское, так как ещё ни одно из них не удовлетворяло полностью признакам женщины и не имело таких же специфических функций, в отличие от некоторых мужских. Ведь детей, о которых я говорил ранее, я зачинал в мужском теле. Посему коллекцию женских марионеток я посещать не стал, их время ещё не пришло. Равно как негуманоидные тела будут обделены вниманием, если осматривать все тела, которые я создал и использовал, то мне точно станет скучно, а это противоположная цель этого предприятия по осмотру музейных экспонатов. Так же у меня не один корабль; проектирование и постройка кораблей другая моя страсть, помимо создания носителей искусственного интеллекта в качестве команд этих кораблей.
- Хм, на самом деле у меня много страстных интересов. – подытожил для себя я сам.
Так вот. И на других кораблях есть иные коллекции связанные с ними и так далее. Я погрузился в приятные воспоминания, которые умиротворяли тем, что отвлекали от томных размышлений о гнетущем бытии астросталкера; так что задумка о посещении импровизированного музея тел, которые я использовал в прошлом, чтобы отвлечься достигла своей цели. И в таком умиротворённом состоянии я задумал заняться конструирование нового корабля, а может и не единственного. В мыслях роились множество идей по проекту на сравнительно длительное время почти полностью вырвавших из осознания бытия астросталкера.

Через черноту космоса нёсся невидимый корабль, внутри которого я думал, что всё-таки былое свершалось мной не зря и не о чем сожалеть, разве что только…

Август 4713
(с) Algimantas Sargelas