Слепая ненависть

На парапете крыши пятиэтажки сидел  человек в всём чёрном: чёрные армейские штаны, чёрный китель стянут ремнём с чёрными карманами, чёрные сапоги, чёрный камзол, чёрные перчатки, чёрные губы, чёрные ногти, чёрные волосы и чёрные глаза смотрели в чёрный бинокль - как в сказке-страшилке про чёрное-чёрное.
- Собаки всюду. – сказал поклонник чёрного с такой ненавистью в голосе, что любому станет не до шуток. – Они умрут, но могут плодить дет… щенков. Я не могу позволить им дать потомство.
- Держи кровь чистой! – ответил ему напарник: человек в серой водолазке, поверх которой была потёртая чёрная кожаная куртка.
- Если такесические собаки не понимают наш язык, то мы скажем на доступном им языке. – с этими словами наблюдатель в всём чёрном снял с ремня рацию и отдал команду. – Будку в историю. Зелёный рыцарь.
Вдалеке прогремел взрыв, внизу началась паника мотивированная настроениями страха перед терроризмом уже долгое время терзавшим население.
- Террор. Как много для меня в этом слове. – произнёс поклонник чёрного пристёгивая рацию к ремню. – Не они меня таким сделали, а я сам. Любить людей, по-моему мнению, преступление. – продолжал рассуждал человек в чёрном. – Мне необходимо забрать их покой, чтобы они не могли спокойно трахаться и размножаться.
- Скажи мне хан, как так бывает, что человек, который тебя любит и ценит, но которого ты однажды обидел, может тебя возненавидеть? – спросил чёрнёный обращаясь к напарнику в куртке.
- Ты лучше знаешь, ты же психолог. – это всё что ответил хан.
- Психологист. Я человек науки, а речь идёт о собаке, ты не забыл? – продолжал рассуждения чёрнёный.
- А я не собаковед, не кинолог я. – хан развёл руками. – Как ты полюбил собаку?
- Легко любить достойного и благородного, к тому же человека. А ты полюби собаку, которая тебя ненавидит. – ответил психолог.
- Если бы я тебя не знал, то боялся бы тебя за непредсказуемость и импульсивность. – откровение в авторстве хана им же озвученное.
- Шизофреник непредсказуем никем, даже другим шизофреником. – покрутил пальцем у виска психолог. – Отличный лиддит получился, двести грамм, а как жахнуло.
- Что собираешься делать? – осведомился хан.
- Судить и карать! – ответил подрывник-психолог.
- Странно слышать это от тебя. Видимо и у твоего терпения есть предел. – с удивлением хан посмотрел на подрывника.
- Не у терпения, а я же говорил – на доступном им языке. Они не аргументируют, но сыпют водянистыми фразами. А я буду их жать. Как там Крупнов спел: «…Мысли страшней. Но мысли не нужны, сейчас мышцы важней.» - отметил психолог.
- Нам нужны деньги, много денег. – предположил хан.
- И солдаты. Чтобы играть в войну нужны солдаты. Но не вздумай собирать наших, это моя война.
- А чего их собирать. Они лишь узнают, а узнают они и без моей помощи. – хан сложил руки на груди.
- Сказать в глаза страшно, собаки они всегда останутся собаками. Трусливые шелудивые собачонки. – сказал в пустоту психолог, уходя в рассуждения. – Оболочку из консервной банки, прерыватель на двадцать килограмм и врыть …нее, я не трус, я выступлю лицом к лицу. Нравится, не нравится – спи моя красавица.
- У тебя ятаганы есть ведь? – спросил психолог, поворачиваясь к хану.
- Есть. Острые. – подтвердил хан. – Занесу их тебе. Карта у меня есть. Ты ведь поля не перекладывал?
- Нет. Ступай спокойно. – Успокоил хана подрывник. – Надо им показать какие у них соседи и кто из нас лучше. Я верно говорю?
- Верно. По моему мнению, верно. – согласно кивая, ответил хан.
- В ненависти к собакам Ницше нашёл, пусть и через полвека, единомышленников. Но тогда собачье племя устояло, но потрепали их волки изрядно. – вспомнил подрывник. – Я должен добиться не меньше, просто обязан сделать не меньше.
- Держи кровь чистой! – повторил хан.
- Удивительно, лучше всего человечность чувствуем мы, германцы. – чёрнёный встал с парапета. – Ницше, Гегель, Кант, Хитлер.
- Это условно вечная борьба человеческого и собачьего. Одни вольные, а другие лижут чьи-то сапоги. Сверхчеловек, человек … собака. Где четвёртый вариант? – рассуждал подрывник, гуляя по крыше.
Человек в чёрном продолжал разговаривать сам с собой:
- Куда уходит всё? Или меняет полюс? Скорее второе. Внимание сменяется отвращением. Мне удивительно как увлечённость может смениться ненавистью? Трусость, эта боязливость высказать в глаза - черта собаки. – подрывник сжал с силой правую ладонь в кулак и продолжил. – Нешто так можно? Да, я не подарок, но и не нож же в спину. Смешно даже, наивно полагать, что мой разум успокоится пока не разгадает эту загадку. Я думал о тебе лучше, стоило догадаться, что если хочешь уйти из поля моего внимания – стань мне безынтересна.
Резко развернувшись, так что полы камзола описали дугу, человек в чёрном обратился к хану.
- Собирайся у нас много дел.
- Это каких, например? – выпалил хан дёрнувшись от резкого разворота подрывника.
- Хватит витать здесь. – ответил подрывник, держа руку на уровне груди. – Пора вернуться сюда, на этот уровень. – продолжил подрывник, перемещая руку на уровень лица. – А то так и до собак слететь можем, и до свиданья тёплая Валхалла. - выдержав паузу подрывник добавил. - Я конечно же утрировал в  последней фразе.
- С такими мыслями мне не свойственными так недалеко и до фашистского мировоззрения: мы лучшие, а остальные скот. Но и не истинен тот, у кого винтовка, читай больше силы  - ехидно улыбнувшись, подрывник добавил: У меня есть новый план. Оставь лиддит всяк сюда входящий, ибо как можно помышлять стать сверхчеловеком используя материальные инструменты? Хотя сверхчеловек не точный термин. Как же? – задумавшись подрывник поднёс ладонь к лицу. – А так и будет - человек! Но в пике своего потенциала – раскрывший все свои потенции и рвущий горизонт за горизонтом!
- Оно тебе это надо, быть сродни супермашине? – поинтересовался хан.
- Нет. Но стать суперчеловеком - бред, вернее так: суперхьюманис или самыйчеловек. – ответил психолог, обнимая и качая себя. – Самый-самый, среди братьев таких же самых самых хьюманисов - это утопия, фантазия.
- Ты думаешь на нашем веку  будет такое? – скептично спросил хан. - Воплощение фантазии.
- Нет, велика вероятность, что нет. Но Вильгельм «рук не опускал». Я говорил же ранее, что это условно бесконечная борьба новообразования в человеке, с появлением в нём души при зарождении разума, или наоборот от души разум, и старого инстинктивно-рефлекторного, читай собачности - регрессии. Тебя обижают, а ты ненавидь. Тебя любят, а ты и радуйся. Вот и станешь собакой. – закончив рассуждения психолог наклонил голову на право уперев руки в бока.
- Ага, бьют тогда радоваться и подставлять щёку другую, так? По-христиански. – видимо хана задело сказанное психологом раз он выдал такое.
- Неверно. Это тоже собачность, ведь это смена полюса, но так же инстинктивно-рефлекторная, своего рода девиация в анализе раздражителей. А надо разумом. С взглядов в прошлое и прицелом в будущее. Понимаешь? – отбился психолог.
- Теперь понятно. То есть не гнать бучу на события, а разобраться в ситуации. И взять над ней контроль. Понимать и управлять ею?
- Верно. Даже создавать обстоятельства. – подтвердил подрывник. – Я так умею только в полемическом бою, ну или в диспуте, дискуссии. Мысль – это движитель миров разума. Глупо ей не пользоваться. Глупо говорить, что у тебя всё есть, если у тебя ничего своего нет. Может у собак и души-то нет? А постоянно говорить, делать глупости – это расписываться в собственной некомпетентности. Читай в глупости. – продолжал психолог пока протирал мотоциклетные затемнённые очки. – Я обязан показать это, ни в коем случае не внушить, а показать этот путь в никуда тем, кого люблю. А таких, только одна и я её не оставлю в покое.
Хан аж прокашлялся подавившись словом.
- Нашёл кого вспомнить. Хотя ты араб, всё в цель. – придя в себя ответил хан.
- Араб? Это потому, что в моих словах нет воды. А араб можно примерно перевести как сухой?
- Даже скучно. Всё так, как всегда проницательно и верно. – подтвердил хан.
- Хотя, если тебе скучно, то можешь такой бред нести, что хоть на стенку от тебя лезь. – добавил собеседник психолога.
- Глупенький, это я вас развлекаю или себя. Разум требует разрядки для сохранения его гибкости, а то так до "доморощенка" недалеко. – рассудил психолог. – Доморощенка, доморо-, щенка.  Если бы всем было интересно, что будет через полвека и что для этого сделать сейчас, то мы заполонили бы всю планету. Но к счастью, не всем до этого есть дело. Но, хотелось бы по больше инициативных хьюманосов по нашу сторону баррикад. – позволил себе вольное отступление от темы человек в чёрном.

Психолог спокойно сказал к хану открывая дверь на крышу:
- Пойдём на базу, ветер поднимается, а у тебя кашель. – сказав это, прислушался будто к чьей-то речи. – Какая нелепость, даже я могу быть захвачен яростью и впасть в слепую ненависть. - а про себя подумал. - Когда-нибудь мне будет стыдно перед собой за сегодня, когда-нибудь, но не сейчас.
Хан с облегчением выдохнул и последовал за напарником.

(c) Algimantas Sargelas