Мужчина с несъедобными шарами

(текст не проверялся редактором)

Странный городок, для начала тем, что это скорее даже не село, а деревушка, но при этом густозаселённая и никто не покидал её, включая случаи когда хотел этого; правда о последнем сложно говорить, ведь никто не признавался. Впрочем, если узнать жителей поселения поближе, то подозрения отпадут и почти всякий утвердится в искренней любви к свой малой родине у местных; а потому знакомством мы и займёмся. Начнём с председателя деревенского схода, называлась должность и сам сход иначе, всё-таки другая культура, но для удобства восприятия я буду употреблять термины родные нашему языку; так вот, председатель весьма важничал, носил высокую шляпу и монокль, в котором ни один из его глаз не нуждался. Деревенские уважали своего главу, тем более он был лично знаком с губернатором, да и не воровал, что в любой культуре и в все времена является весомым доводом в пользу всякого чиновника. Ну а присовокупив факт того, что труда сей мнящий себя важным человек не боялся и не избегал, то цены бы ему не было, но всегда есть какое-нибудь "но". А проблема с ним была в том, что про председателя можно было смело сказать, что у него не "первый блин комом", а иногда, случайно, получаются съедобные блины, остальное же – брак. Корил ли он себя за свою неуклюжесть? Возможно, но расплачиваться приходилось урожаю и оттого стоял в деревне почти что бесконечный плач, вой и, как там в сказочной литературе, скрежет зубовный, так как деревню населяли людоеды и их "урожай" и единственная пища, которую они предпочитали, – несчастные путники, которых угораздило посещать сии гиблые места в силу собственной неосмотрительности или незнания. С этими землями соседние страны пытались что-то сделать, но выросшая из-за политического попустительства община людоедов в трудно сказать каком поколении, представляла из себя не только крайне многочисленную, но и хищнически хитрую силу. Последняя заманила в засады и съела уже не один поход демократизаторов из соседних местностей; да и ярости в бою, пусть и примитивнейшим оружием, нестройным толпам людоедов было не занимать. В общем, невыгодно, смельчаки кончились, ограничимся пограничными патрулями без провокаций – наверное так примерно по форме, но точно по содержанию звучала резолюция правительства соседей.

Вернёмся к нашему председателю; теперь он, кстати, помимо цилиндра и монокля полностью голый, как и все соплеменники, за редким исключением, может представляться несколько иначе, но всё же – это всё тот же старый, не очень добрый, особенно когда отрубает вашу ногу, двухметровый человек. И да, на сугубо белковой диете людоеды вырастали гигантами, с множеством мутаций, с каждым поколением ещё глупее, но крупнее и крупнее, а также яростнее и кровожаднее. Однако что их соседи будут делать, когда слава о пограничных голожопых диковинках, поджидающих вас в лесах, распространится настолько, что все эти рослые толпы станут голодать... Впрочем, они не станут голодать... Примечательно то, что людоеды никогда не едят друг друга, странно, но это так, дерутся до увечий за последний кусок человечины в голодный месяц, но не едят своих. Наш же председатель поровну делил и делит пищу – что стало для него и жителей деревни ритуалом, ведь на охоту, из-за своих антиталантов, он не ходит, думая о благополучии поселения. А ещё у него нет трёх пальцев на правой руке; я персонально видел как при вспышке ярости он промахнулся с ударом тесаком, удерживая жертву правой рукой, так как видимо является левшой, и попал на собственной кисти. В общем, это событие немного скрасило для меня то, что он всё-таки отрубил мою ногу, последнюю конечность между прочим. И не подумайте, я очень рад, ведь стоявший рядом дежурный, наспех перевязав меня, нельзя допустить порчу еды, не только хлопнул дверцей ржавой клетки не став её запирать, но и удалился за председателем в числе остальных бывших в деревне жителей. Наш же герой, хныча как ребёнок, готов спорить сугубо от обиды на свою неуклюжесть, а не от боли, пошёл в свою лачугу, а подопечные успокаивали его, баюкая на их примитивном, непонятном мне языке. Пока я, с непогасшей жаждой жизни, полз из деревни извиваясь змеёй, то даже не опасался погони, так как уже убедился в неважных интеллектуальных способностях этих существ, бывало они ссорились из-за того, что не могли рассчитать количество пленников и представляли их то больше, то меньше, но в основном больше, а потому расстраивались, ссорились, дрались.

Если кто-то читает эти строки, то знайте, я пишу их держа перо в зубах и макая его в лужу просачивающихся в почву чернил; нашёл эти предметы я в лесу, вероятно выброшенными в процессе изучения людоедами сумки очередного путника. Из сказанного выше ясно что до спасения мне далеко, но тетрадь в непромокаемом футляре может не только рассказать мою историю, но и предупредить вас: передвигайтесь ползком и исключительно с рассвета до полудня, в это время они всегда спят. И ещё: их обоняние и слух на уровне городского человека, привыкшего не замечать многие запахи, а вот зрение – исключительное, а потому рекомендую застывать при малейшем шуме – то, чего они не видят, не замечают. И спите на деревьях, туда они, насколько я знаю, не лазают; я же, к сожалению, такой возможности лишён...

декабитатор 4717
тема третьих суток: "Стальное фаберже"
(с) Algimantas Sargelas