Желчь - часть I

«Суть в том, что креативная личность не может не заниматься своей деятельностью,
даже если за ее работу вообще ничего не будут платить,
даже если за полученные результаты ее будут преследовать,
она вечно, как любопытные персонажи сказок,
будет стремиться заглянуть за запретную дверь.
Нужно ли рассказывать о том, что ты там увидел, тем,
кто этого в принципе знать и не желает?»
«Креативные и примитивные» Ю.Р.Вагин

1
Бесконечно скакать в жалкой упряжке созидателей и критиков, разрушителей и советчиков, которые рука об руку идут в ту же яму глупости, пополняя тем самым гумус для новых всходов невежества и мозговой атрофии? Нет, это всё не для нас, мы пойдём своим путём. И Ленин нас не поведёт, ибо как любое разумное начинание, такой путь будет обречён на порчу бестолковым исполнением или слабоумной трактовкой. Так что пусть Ленин отправляется вместе с Иисусом, будь последний не вымышленным персонажем межэтнических баллад и чаяний о простом человеческом счастье, простом, глупом, чванливом, не ведущим никуда, кроме как в эту, выше обозначенную, яму.

2
Я иду по улицам и не вижу ничего, кроме продуктов культуры той самой ямы, все они выпущены в жизнь, чтобы жить, спущены в океан дерьма как утлые судёнышки; самое смешное, что эти судёнышки, которым самое место под кроватью какой-нибудь больничной койки, мнят себя самыми настоящими линкорами и даже дредноутами или, того хуже и ошибочнее, ледоколами-первопроходцами, хотя повторяют всё те же ошибки, кои являются продуктом той самой культуры «ничего ради ничего». Они живут, чтобы жить, ради того, чтобы приспособиться и воплотить максимально те «идеалы», (даже подташнивает, упоминая идеал в таком виде), что их жалкие предки поставили перед собой как идола, как кумира, ибо недостижим он им был, не могли их предки века, тысячи лет назад, искать чего-либо достойного, нежели то, что оставили как самоцель своим потомкам из-за того, что ограниченны были, плебеи, жалкие плебеи…

3
Жалкие плебеи в этих потугах отличаются от патрициев лишь тем, что последние достигли этого дерьмового, разрушающего зачатки достойного Духа состояния, а первые, плебеи, нет. И что стало с этими патрициями? Не они ли разжирели и канули в лету под натиском боровшихся и ищущих других? Да, но и те же новые победители и хозяева жизни отправились за ними следом. Но это было лишь продолжение агонии той глупости, так как тонущие в этой жиже разврата, разума отрешающего и потребляющей плоти, они пытаются подняться и дотянуться до этого пьедестала, на котором когда-то царили. Ах, как смешно на червя, который, упав в песок, пытается дотянуться до кучи перегноя, где ему был «и стол и дом». Было бы смешно, если бы это не приобретало масштабы мировой культуры потребления. Только что потребляете, не себя ли?

4
«Хочешь остаться на дне – повяжи себе на шею камень». Вот этот камень в виде обязательств, привычек, норм и моделей, и многого другого так же бесполезного или почти бесполезного, а то и вредного, повязывают себе люди. Что угодно отличающееся от принятых ими за непреложный закон моделей, даже деталь внешности, являются для них вызовом, они им не нравятся и раздражают их, так как это уже показывает, что кто-либо не такой как они; последнее их раздражает, так как для них не такой, значит лучше, что в многом сейчас и здесь верно. Они чувствуют свою ущербность, краешком оставшегося разума осознают свою неполноценность и зависимость от своих стандартов, и поэтому их приводит в бешенство вызовы даже в внешности против их порядков и картонных законов. Изрыгая слюни недовольства или идиотский смех самовосхваления при высмеивании других, люди стараются себя успокоить: что они не хуже, что они правильные и нужные; всё это для них настолько важно, что становится их уздами, которые приводят их к безумию и слепоте стадного инстинкта. И пляска людей из пизды их бабы-матери, в молодости переебавшейся с n-ным количеством «возлюбленных», в деревянный ящик уже предрешена, а отличается настолько незначительными деталями в процессе их паразитирования на планете, что о них не стоит упоминать, тем более, заострять на этом внимание.

«Всё те же глупые ответы на вопрос: «Зачем живём?»
Ария – Замкнутый круг

5
«Нужно жить в удовольствие, иначе зачем жить?» То есть жить для удовольствия как самоцели; на это я бы спросил «не гедонист ли он?» Альтернативу называемую, если вообще называемою людьми, предсказать несложно. А юмор в том, что так же слепо, не зная и не понимая «зачем?» или «почему?», живут многие и многие люди. Как можно жить и существовать, не зная, зачем ты это делаешь? То есть не быть, ведь бытие это осознание и переживание существования. Только людь не знает, что номинально человеческий организм, находящийся годами в коматозном состоянии, тоже живёт и не перестаёт быть живым существом. Зачем ты делаешь что-либо вот сейчас, зачем читаешь это? Ага, есть зачем. А живёшь зачем? Вот большинство и живёт «за чем-то», а «не ради или зачем», или живут «потому что», например, страшно умереть, маловато Духа или нет его вовсе, чтобы создать или понять что-то большее и лучшее. Мерзко. Но к этому я ещё неоднократно вернусь.

6
Людская особа может заявить мне, что в любой или почти любой стране всё такое коррумпированное и украденное, что большие капиталы в большинстве своём украдены, что всё здесь покупают и продают и прочее. Конечно, для меня это будет «открытие» и я даже растеряюсь, как себя вести в такой ситуации, так сказать, в новых обстоятельствах, но если не утрировать, то для кого это секрет, кроме воспитуемых детского сада? Полагаю, что для немногих ситуация в этой стране, в многих странах, да и в мире, остаётся загадкой такой, что они не осознают степени своего незнания. Люди «поумнее» думают, что известна хотя бы её поверхностная часть, столь лакомая для них, смакующих помои средств массовой информации и довольных уже этим; куда уж им подумать критически над тем, что им преподнесли, нет, что вы, они даже не удостоверятся, что это помои, чушь, пропаганда, не выдерживающая в большинстве скептического анализа, люди сразу поглотят эти помои; собственно на то они и люди - внушаемы. А потом удивляются на свою глупость, слепоту и коростость, когда их вновь обманут и используют. А виноват ли тот, кто их обманул и использовал единолично, не следует ли определённую степень вины в данном случае возложить и на жертв? На них, людях, та же вина, что и на обманщике, ибо в одной упряжке с ними всеми. Старая связка: раб-господин, даже их религия отражает это. Как можно идентифицировать себя христианами, не зная о чём это вообще, путаясь в символе веры, совершая «смертные грехи» и прочее? А легко, и почему это происходит, пояснено выше; поэтому не нужно возмущаться людям о обмане, пусть будут блаженны в слепоте, безволии и кушают и далее эти помои; овечки. Пусть считают, что их шкурка самая модная и уникальная, хотя одно исключает другое… считайте, считайте.

7
Само слово «заменитель» думать – «считать», хм, какое говорящее само за себя; ведите подсчёт, исключая качественное, учитывайте лишь количественное и считайте, люди, считайте, у кого чего больше, у кого что в больших количествах и возрадуйтесь, ибо такие блаженные дураки, как вы, люди, унаследуют рай и землю обетованную, ведь так вам пообещали шарлатаны и дикари-пастухи без базового образования. В точной площади земли обетованной на рыло каждой праведной свиньи, толкающейся у ушата с помоями, я не уверен, а вот о рае расскажу. Рай, это такой деревянный либо металлический ящик, помещаемый на глубину два с половиной метра в землю обетованную. В раю вы будете окончательно освобождены от необходимости не то что думать, но и считать, всё сосчитают за вас; просто лежите и гниёте, вы же это умеете, всю жизнь вы жили и гнили изнутри, так что продуктами сего процесса замусорили всю планету, искусство, культуру и далее, список очень длинный. Так что вам, люди, даже не надо готовиться к раю, вы всю жизнь к нему привыкаете, он у вас в крови, в вашей синюшной, жидковатой кровушке, не годящейся в пищу даже самому отчаявшемуся гемофилу или вурдалаку.

8
Были времена когда-то, лет пятнадцать-двадцать назад, тогда люди более явно показывали свою истинную суть, в тех замечательных временах – трусы дрожали, человекоскот разлагался экспоненциальными темпами и так далее. Сейчас всё иначе, иначе и люди – они скрывают свою суть; трусы стараются показаться смельчаками, дураки умничают, но это их право, но тенденция осталась та же: люди рождаются, дуреют и дохнут преимущественно кверху пузом, как рыба, которая, если не склюют чайки, вскоре протухнет и станет более аппетитно для того же вурдалака пахнуть, совсем как люди. Только, в отличие от рыбы, людишки воняют при жизни прямопропорционально своей жизнеспособности, то есть, чем более живуч людь, то тем больше он воняет и тем большее количество других людей пытается ритуально превзойти своим острым социально-психологическим запахом в своей среде людского социума. Примеров множество, воняют все, но менеджер, выживший после череды увольнений своих коллег, да и ещё получивший повышение, начинает вонять всё сильнее и сильнее. Вонь эта происходит, в основном, от разбухания придатков секреции экономичнеской важности или социальной позиции.

9
К слову, ты, читатель, слышал о активной социальной позиции? Да, да, есть ещё пассивная, вот в ней все люди и стоят в линейку по вертикали, те, что стоят в одной плоскости, держатся за руки и стараются задрать нос повыше, как бы показывая свою непричастность к этой плоскости, но все люди стоят в пассивной социальной позиции так или иначе. Не обольщайтесь по поводу того, что самый верхний людь стоит в активной, нет, он сосёт погремушку, данную ему, когда он был в самом низу, погремушка эта – культура людей, над которой никто из этой вертикали не думал никогда. Серьёзно, никогда и никто из людей не задумывается о культуре, даже своей, типично людской, она лишь продукт односторонний, стихийно создаваемый и гротескно угловатый. Люди принимают этот продукт с его моделями, табу и нормами, не то что не пытаясь его изменить или привнести что-то новое самостоятельно, а даже не задумываясь. Это в прямом смысле бездумное потребление культуры. Это не линейно, дело в том, что вот так стоя люди закручены настолько хитро в своём потреблении своего же идиотизма, что один уже есть другой, но все они одинаковы, на то они и люди.

10
Мне нравятся мои прогулки, сколько «открытий» они приносят. Например, сегодня видел группу подростков примерно двенадцати-тринадцати лет, которые, ныкнувшись в подворотню, распивали дешёвое пиво из ёмкости два с половиной литра, которое и пивом-то сложно назвать. Мне безразлично как им продали этот вид товара и что они не столь уж изощрённо прячутся, мне даже отрадно, что молодёжь людей гнобит себя с столь ранних лет. Мне безразлично, равно как и предыдущее, почему они нашли для себя такую своеобразную забаву, предпочтя её, на мой взгляд, более интересным, как то тематические развлечения, прогулки или банальные компьютерные игры, хотя последнее тоже под вопросом и ещё каким. Мне вообще плевать на эти куски мяса, которые вырастут, социализируются и издохнут, выполнив либо нет свою функцию по порождению таких же людей. Поэтому не буду продолжать далее тему квазиплохого воспитания и влияния улицы, так как на улицу это самое влияние привносится не самими детьми, а уже взрослыми и состоявшимися в своей ничтожности кусками мяса, слизи и говна. Так что не улица плохая, а те, кто на ней, кто дополняет перспективу и вносит характерные оттенки в эту картину социальной действительности.

11
Сидел на улице прямо на сырой после дождичка лавочке с полчаса, но это не страшно и не критично, особенно учитывая, сколько примечательного я увидел в поросячьих глазках проходящих людей, которые спешили после работы к себе домой. Забегали, заходили, заползали людишки в подъезды, рядом с которыми я сидел на лавочке, все такие разные на вид, что было заслугой не их стиля или какого-то художественного вкуса, а всецело их достатка, но глазки у них делились на три группы. В первой были мои любимые пижончики, те самые, которые иногда мутируют в квазигопоту. Все такие уверенные в себе, смотревшие на всех, или почти на всех свысока, и ладно в прямом смысле, ибо я сидел на лавочке, что a priori делает меня пространственно ниже стоящего людя, но не в переносном смысле же. Как я и говорил – трусы теперь стараются показать из себя смельчака, плохо получается, если честно. Вторая группа, это вроде и ничего так особи, глазки с проблесками сознания, наверняка читают не бульварную прессу и даже иногда задаются вопросами вселенскометафизического характера, но дают, если вообще дают, всё же глупые ответы на эти вопросы; короче: усилия есть, но результата нет, что не есть предмет ни гордости, ни внимания – в урну. Третья группа, это вообще дети, даже престарелые организмы, но, тем не менее, это дети; обычные детишки в своём розовом инфантилизме, не старающиеся изобразить из себя что-то более сложное того, что от них хочет социум. Среди них слепые верующие, огалтело бьющиеся о пол в неистовстве своего ощущения себя грешными, среди них те же рядовые члены партий, готовые перевернуть машины за своего вождя и прочие-прочие. Они, следуя за авторитетом, который для них как значимый взрослый для ребёнка, считают себя нужными и важными и этого им вполне хватает, чтобы продолжать жить. Но все три группы это люди, они живут и гадят, к ним не применима схема: «не трогаешь – не воняет», оно воняет само; люди эдакая самостимулируемая система, восстанавливающаяся из большого по потенциалу источника – выгребной ямы, которая представляет собой смесь тупиковой культуры и биотической массы огромных размеров.

«Мы два крыла поднебесной чёрной птицы,
что летит с стрелою в груди».
Butterfly Temple – Мы два крыла

12
Вот и летят люди на одном крыле или, что ещё хуже, летят с крылом другим, которое чуждо им, оно иное; вот и кренит птицу то сюда, то туда, и сорвётся она в штопор, утягивая с собой оба крыла. Гедонизм приобретает разные формы, но суть одна - это удовольствие, не несущее ничего кроме себя самого. Но, в-первых, сколько не удовлетворяй потребности, на их месте возникнет спектр ещё больших по количеству и сложных по качеству потребностей – это законы экономики и психологии. В-вторых, сладкоежке сейчас уже безразлично, съел он торт те два года назад или нет, но когда он его ел, то ему было хорошо, он испытывал удовольствие. Так же привыкаешь к новому автомобилю и хочешь ещё лучше или вообще вертолёт, тогда, когда автомобиль для удовольствия, а не для эффективности, так же полный достаток не приносит уют в дом или быт, будут и ссоры в семье и недовольство – это не ново, но для людей это является открытием, которое они, зачастую, так и не совершают за всю свою жизнь.

13
Но я не аскет и не призываю к этому самому аскетизму, нужно иметь то, что действительно нужно, а не срываться в покупку множества вещей ненужных, или, что фатальнее, делать из этого смысл бытия. Это как в лотереях – выиграл и хочется ещё, но там из-за иллюзии лёгкости, накопление материальных благ, это та же болезнь как игромания, это зараза, поразившая многих, если не всех людей. И равно как в Советском Союзе было якобы не из чего выбрать в что одеваться из-за маленького ассортимента и все выглядели примерно одинаково, так и сейчас есть потрясающее марочное изобилие, но все выглядят примерно одинаково, это уже заслуга моды, в СССР заслуга режима, но ничего не поменялось – все выглядят примерно одинаково, тогда зачем?

14
Так зачем в погоне за уникальностью пытаться добиться последней разными шкурками и текстурами, если всё равно не получается? Незачем. Если хотите рецепт, то он прост – мало называться самим собой, надо обладать чем-то, что под этим собой понимается и может быть представлено, говоря проще, это должно существовать, а не заявляться, да и осознавать себя будет как нельзя кстати. Но людям это слишком сложно, от всего этого голова болит. Но в ответ: не хотите постараться – не получите. Вот поэтому и избирают простой путь, но он не даёт достижения результата, а лишь иллюзию. Люди считают, что таких как они нет, они уникумы, а индустрия, поставляющая образы и модели, в том числе эти самые шкурки и прочее, в достатке. Жертва собственной глупости и паразит довольны без взаимных претензий. И такие подмены действительного результата иллюзией везде в культуре, которую пожирают люди и воспроизводят в своей глупой близорукости стихийно вновь и вновь из поколения в поколение.

«Nothing can change us,
No one can save us from ourselves».
Scorpions – Humanity

15
Сегодня другая особа, которой я предложил загадку на логику, заявила, что плохо думается, так как желудок полный, хе-хе, очень интересно. С полным желудком думается хуже или им вообще, при наличии желудка, не думается, ибо незачем; тем более, когда полный желудок, то зачем думать, видимо так. Люди воспринимают ярлыки, а мыслят моделями, для них проще так, чем заново оценивать каждое явление, критически его рассматривать, понять и осознать, а уже затем сформировать мнение. Но как показывает практика, все эти модели под стать людям - простые, но неэффективные, содержат множество ошибок и больше дезинформируют, чем помогают.

16
Часто люди боятся чего-то упустить, боятся искренне сказать, боятся обидеть, а обижают лживостью, нивелированием мыслей и решений, переходят на сигналы, которыми простые животные осуществляют коммуникацию, идут не прогрессивно, а регрессивно – туда, уже даже не в яму, а в пещеру, к костру. Боятся, из-за этой своей боязни врут, врут себе, другим и опять себе; врут себе, что они могут, они способны, что не всё безнадёжно. Придумывают себе консультантов по убеждению их самих в небезнадёжности ситуации и называют их друзья. Но нет, всё безнадёжно, с таким вектором и тенденциями люди безнадёжны. Они даже боятся бояться, фобия страха цепко ухватила людей за их толстые, заплывшие жиром шеи, через который не пробиваются сигналы к позвоночному столбу, чтобы передать хороший приказ телу. Туши трясущихся за всё и вся плодят таких же трусов, не способных изменить ничего более причёски на своей фанерной крыше, гордо именуемой голова. «Стоит коготку увязнуть – птичке конец». И уж не знаю, нравится ли им вязнуть и убеждать себя в своём же страхе, который сидит у них по оба плеча за спинами, душит, схватив за шею, стискивает своими тонкими пальцами их сердечки, заставляя их биться как сердца зайца, так они боятся и в каждой ситуации из них сквозит их страх: «Может не стоит?», «А вдруг не получится?» и так далее. Обрати внимание на это пресловутое «стоит», это предмет отдельного обсуждения, что стоит, а что не стоит в глазах людей. А потоптавшись на месте в маленькой комнатке своего скудного разума, расположившегося под фанерной крышей, и решившись, иногда от пинка дедушки Вильгельма Фридриха, они оступаются, падают и из лужи ноют: «Я же говорил(а), что не стоит» и прочее. Это страх людской.

17
Как известно «у страха глаза велики». А ещё у него когти остры, руки загребущи и глаза завидущи. Как зацапает людишку и держит в своих когтях, и несёт его в дали неведомые, за крутые горы и проплывают молочные реки вдалеке от пассажира этого борта, который несёт в своих когтях большую часть людей. Большую, но вроде как не всю. Некоторые от страха бегут, выражаются в всякостях вроде экстремального спорта или заплывов с аллигаторами, не суть важны детали, но это просто побег от страха, от преодоления побег далёк. Да в урну преодоление, страх должен тебя бояться; хотя я здесь рекомендаций не даю, здесь только желчь, льющаяся потоком на фанеру голов людей. И не беспокойтесь – страх этой желчи не боится. Так и позволяют люди страху паразитировать на них, и он с своими братьями и сёстрами вроде лжи, слабоволия и глупости, да и прочих, толкает людишек к шаблону «как все», с словами, нашёптываемыми на ухо: «Вот она – отдушина». Плеяде пороков, генералов регресса, удобно адаптироваться в статичном рассудке и при сходности поражаемых жертв, что и есть людская масса при ближайшем её рассмотрении. Прискорбно опять таки, и да, и нет.

18
Люди берут себе кавычки, вполне реальные такие кавычки; кто-то из людей берёт их воткрытую, а кто-то латентно, скрывая не то что от других факт этого, но и от себя тоже. Я о том, что культура, по большому счёту одна, а все субкультуры, это просто термины и понятия, необходимые науке для удобства исследования и классификации. Либо представитель одной субкультуры не может вообще чётко обозначить её признаки и структуру, либо описывает уже сложившийся пласт культуры общей, тщась выдать этот пласт за свою псевдосубкультуру – смешно. Выпадение из культуры, это трагедия личности, если нет сметливости, ума, воли и чего хотите – всё пригодится и не будет лишним, чтобы создать новую культуру или её пласт, лишь немногим удавалось такое – гениям. Мощное мировоззрение необходимо воспринять, принять к себе и исказить для себя, лишь так можно стать кем-то и понять, что это больше чем частная философия или её концепция, или стиль бытия или мышления, хотя мышление это слишком частное в психике, чтобы представлять всю её тут, но не суть. Выдумывая себе псевдосубкультуры или подбирая частички общей, индивид не делает ничего, кроме как жрёт с помойки; это легко прослеживается потому, что подбирай он, индивид, хорошее, то смог бы создать, если не альтернативную культуру, но обогатить свой так часто упоминаемый внутренний мир. Но последнего особо не наблюдается. Прискорбно? Нет!

19
Творческие личности постоянно лезут туда, куда им не надо, не то что не надо по каким-то законам или азбукам, а не надо действительно им. Так Сократ терпел проститутку. Зачем? Не судите строго, натура творца и месителя мыслей так тонка и сложена в своеобразную сеть, что в ней запутываются всякие паразиты и насекомые и, разумеется, гадят там и портят сеть. Только то, кто может доказать свою уникальность и прежде всего себе, только тот, кто пробыв год, два, годы в болоте, через несколько дней вновь расцветает и загорается как вечный реактор «разум-среда», только тот может быть уникумом, остальные это серия, мелкая или крупная, но всё равно серийная модель. Но такое дело, что творчество делает личность склонной к влиянию, но это не так страшно, как то, что осознаёшь себя одиноким среди своих мыслей и чем более продуктивно творчество, тем дальше от окружающих становишься, что позволяет критически смотреть на бытие. Многие видятся скучными и простыми, хочется внимания, закрыть одиночество, этим желанием и пользуются недалёкие особы. Почему относительно женщин, да потому, что талантливых женщин мало и они так незаметны в гомоне информационного мусора, что трагедии одиночества творцов-мужчин застилают их валом. О этих трагедиях я и говорю.

20
Нечасто задаёшься вопросами, которых не касаешься хотя бы косвенно, которые не пережил. Одиночество, сейчас говорю с пьедестала вновь занятого, это энергия, питающая творца, а нужность его кому-либо, это пиявка разума, в страдании находишь музу. Талант быть ради себя, будучи ради кого-то. Ибо быть ради других глупо, здоровый или больной эгоизм – это бред, есть просто эгоизм и либо ты любишь себя, либо вообще никого любить не умеешь. В этом и есть проблема людей, одна из основных, корневых: людь, продукт стихийного социума людей же, созданный механизмами социализации и подавления разума и творческой личности рамками норм и культурных правил (я не отвергаю все из них, но отвратных предостаточно). Поэтому людь и одиночество, глубокая рефлексия как взгляд в себя, это несовместимые явления. Так и путаются люди с кем попало, как попало и желают это делать почаще. В делах нет смысла, слова глупые и ничего не значащие, или почти ничего, воздух сотрясают критикой, не зная ничего о себе и не понимая, зачем они критикуют, для других критикуют, чтобы казаться значительней. Но зачем? Если это иллюзия, чтобы не осознавать себя одинокими, а ведь так и есть – либо боишься признать то, что все разумные существа в общем, и каждый в частности, одинок, и прячешься за иллюзиями, либо нужно что-то с этим одиночеством делать.

21
Прошлое ещё крепче страха впивается в тело людской глупости и эманации их умишка. Умишка, который не знает, постоянно сомневается, играет близкими, но доигрываются они сами собой, вновь падают в грязь, из которой их пытались тащить. Говорят о новом, о изменениях, а так же читают дурь, говорят дурь и являют собой персонификации дури, в частном и общем, ибо это люди. Смешно на это, не грустно, смешно. Людь и люди, даже ставя перед собой лучшие мотивы, такие как любовь, преданность и прочее, срываются на самое грязное и худшее – предательство, измены, ложь, страх и так далее, далее в пороки, рождённые лишь людьми и повторенные этой людью. Все эти пороки породили люди и им за них отвечать. Да, не все, но такая часть, которую можно назвать формирующим картину большинством.

22
Псих, маньяк, злодей, злюка, чудак, не от мира сего, больной и подобное для меня комплименты. Мне нравится слышать такое в свой адрес, потому что это не оскорбление для девиации как я, а констатация вольготного состояния, моего душевного состояния аутентичности себе, верности моим принципам, моей духовной структуре, вот такому я как я и есть в самом своём настоящем индивидуализме и понятности лично для себя самого; эго моё и есть я, нет комплексов мешающих, одиночество от людей для меня лекарство, а социум или компания это яд, которого я, тем не менее, ищу, зная всё это, но ищу, не как наркоман ищет наркотик, ищу для того, чтобы в компании этой быть одному. Знаешь, самый отъявленный одиночка в мировом кризисе человечества, когда оно, человечество, исчезнет с лица планеты, а ему, индивиду, посчастливится, именно что посчастливится остаться, не будет даже искать таких же как он, выживших, он будет радоваться одиночеству; вершина уникальности, это когда лучший спутник тебе, это ты сам, когда всё, что тебе может понадобиться в все времена, уже есть при тебе, но это весьма далёкий эталон. Но даль этой цели не отменяет путь к этому. Сказанное ваше можешь рассматривать как иллюстрацию к одной из причин страха перед одиночеством среди людей.

23
Человек слишком боится не того, что останется один, он боится признаться себе в том, что он изначально и на всю свою никчёмную жизнь одинок и нет у него никого, более того – у людя нет и его самого. Могут искать себя такие пустышки в околооккультных техниках или концепциях, на поверку пересказанных тысячу и миллион раз с услышанного, как в своё время было с байками каких-нибудь пастухов или педофилов в чалмах. Но людь остаётся всё такой же пустышкой, затасканной, гадкой, мерзкой и так далее. На своём пути я наблюдал удивительный феномен: развитие чего-то в ничто, а если точнее, регресс изначально сущего в мерзкое подобие даже для людя; да, да и ещё раз да, может быть куда хуже чем людь, причём как бы предвещая свой итог, этакий персонифицированный эталон «человека предмета». Ранее я задавался вопросом, как я мог общаться с этим, хм, созданием, но пришёл к выводу, что оно интересно и устойчиво регрессирует до того уровня, который отведён ему системой, создавшей его, а пребывая с мной, пыталось выпрыгнуть за рамки, но сил созданию этому не хватило. Я не утверждаю, что его кто-то создал искусственно, проблема в том, что оно могло создать себя искусственно, например, как я из болота молодости в шестнадцать лет выдернул себя от пива, гулянок и даже опасаюсь предположить чего ещё, в неспокойное, особо неспокойное социально-экономическое время пребывая, прямо скажем, не на самой культурностройной территории.

24
В молодости я ничего не потерял, всё я получил в лучшем виде потом, как награду, причём не от кого-то, а сам себе всё это взял, смог и захотел, а вот уникальный опыт, пережитый мной в ранней молодости, бесценен. Людь, a priori, лишает себя, вернее, лишается из-за того, что он есть, всего этого опыта, он не может создать свой уникальный путь, который является признаком собственно следования к аутентичности, настоящей, а не заявляемой на каких-нибудь коммерческих психологических тренингах. Людь повторяет вялое влачение по дорожке, с которой ему некуда свернуть, он ищет прекрасного, не зная, что это в действительности, и находит, естественно, дрянь.

25
Ты читатель, не знаешь, почему люди так плохо себя знают? Да, да из-за того, что особо и знать им нечего, но ещё и из-за того, что они боятся той гниды, что могут увидеть внутри себя. Хотя бы разгул беспорядочных связей прикрывают оправданием потребности, хотя это просто смешно, не тайна, что можно и нужно сублимировать эти позывы. Совсем иначе это выглядит у пресловутых людей – они идут на поводу, доходя до того, что, как голубь не в силах преодолеть пищевой инстинкт, жрёт с руки, которой его шуганули, так и люди целуют дубину морали провидения, которая била их, бьёт и… Нет, я не скажу, что будет бить, она их прихлопнет рано или в самое подходящее время– это даже уже не тенденция, это рок людского стада.

26
Недавно один торговец робко спросил у меня: «А ты ведь не христианской веры?». Да, именно такими словами и спросил. Не буду заострять внимание на том, что личность не обязательно должна исповедовать какую-либо религиозную веру. Но ответил я ему, что его догадка верна. Но это преамбула, главное то, что в разговоре он сказал то, что, внимание, из жидопоклонения, католицизма и ислама первый – истинная вера. То есть, этот людь уже узурпировал всё христианство и исключил из него католицизм, а то, что эта вера истинная, ему, конечно же, сказал его духовный куратор. Вот она, частная иллюстрация мощи и всецелого влияния авторитета на людя. На мою тираду о том, что в случае моего бурного умственного помешательства и уверования в подобную чушь, которой место там, откуда оно вышло – в пыли дикарского прошлого, то я уйду в протестантизм скорее, чем в католицизм. А на то, что псевдо«православным» я стану в последнюю очередь, он смолчал, ничего не найдя в ответ, не то что не найдя смелости сказать, хотя возможно и не без этого, а не найдя ничего в защиту своей «истинной веры». И вера-то эта наверняка у него заключается в консультациях с его «духовным наставником» как максимум, а представление о ней он имеет весьма поверхностное и в многом ошибочное. Людская истинная вера в глупости, да что уж там, это она и есть – глупость. Хотя сам торговец, уже в который раз, автомобиль поменял и накопление материальных благ не вызывало у него противоречий с тезисами его «истинной веры», заявлявшей обратное – воздержанность в потреблении. Но уровень понимания мира и тем более себя очень слаб, близок к нолю у этого людя, взятого в качестве примера; хотя он, судя по всему, и основные тезисы своей религии не знает, либо ловко их игнорирует, при этом не вызывая в разуме коллапсов из-за противоречий. Вот и видится, что есть масса информационная, воплощающая тенденции социума людей, а вот конкретики персон или личностей действительных среди людей и нет. Так то!

«Чтобы описать мое отношение (как историка и гражданина) к режиму,
 к рабскому агрессивнопослушному большинству - не хватает слов.
Сказать, что я все это презираю, что мне это отвратительно,
 омерзительно, назвать это скотством, убожеством, гнилью, грязью
и т.д., и т.д. – это ничего не сказать».
Евгений Понасенков

27
Вот человеку, а точнее развитой его потенции к глупости – людям, приходится жить как могут, раз уж не знают как хотят; но, конечно считают, помни, что такое «считать», что хотят они жить именно так как могут или живут, что реже, а самое потрясающее то, что некоторые из них задумываются над тем, что ведь написанное выше в этой книге - действительность, вонючая розовая действительность их жизни, и приправлена она пустым, вроде посиделок в кафе с людьми, которые именуются друзья, хотя далеки, но иногда могут поднять настроение, вместо тёплой доверительной беседы парой в тихом укромном месте. Я нахожу этот мир занятым оккупантами, которые относительно недавно слезли с деревьев, а уже мнят из себя что-то грандиозное, хотя понятно, кому люди обязаны достижениями в научно-техническом прогрессе. Так что они и тут уродцы из шапито – иждивенцы.

28
Люди – иждивенцы, паразитирующие на духе свободных и действительных, это они идут в клуб, тот самый, который теперь ночной, клуб, видимо, ценителей тонкой музыки; ну что ж, тогда устрою краткий ликбез в эту самую клубную музыку. Создаётся клубная «музыка» с помощью drum machine , это электротехническое устройство, имитирующее звуки, чаще всего звук ударных, говоря проще, все эти «dj» и другие якобы звучные названия, это обыкновенные звукорежиссёры. А «музыка» воспроизводимая, именно что воспроизводимая, а не сочиняемая, не более чем набор тактов, идущих подряд в течение нескольких минут и различающихся парой октав – всё. А тонкие ценители этой «музыки», видите ли, не могут или не умеют танцевать под популярную эстрадную музыку, гоношатся в этих самых клубах.

29
У знакомого, разбирающегося в этом дерьме, я осведомился, что если я сижу ночью у окна и курю, а точнее, идёт такт ударных и в паузе монотонного ряда происходит глубокий удар басс-бочки, при котором я подношу сигарету к рту и затягиваюсь, то я, значит, по клубным меркам уже танцую? Ответ был положительный, мы хорошо смеялись над этим. Вот такой «сложный и искушённый» конгломерат подтягивается в такие заведения, чтобы других посмотреть и себя, обезьяну, показать. Комментарии излишни, точка.

30
Психотерапевтическая работа с людьми достаточно проста, в ней зачастую, что прискорбно, действует теория прогресса Хокинса, которая гласит, что «дело не в замене неправильной теории на правильную, а в том, чтобы заменить неправильную теорию неправильной же, но уточнённой». Так и с врачеванием людских душ – к ним применимо что угодно, лишь бы они в это поверили, а их убеждённость в эффективности действует на них лучше, чем то, что действительно помогает, отсюда и вывод соответствующий, что людская вера цепко их держит и повелевает всем в их жизни. Эту веру в то и сё используют несколько более прозорливые люди, будь-то торговцы, политики или ещё кто, но суть от этого не меняется: если люди поверят, то это на них действует и даже, как в случае с коммунизмом, на время им становится лучше, но в основном это лишь отсрочка перед неизбежным – поднятием из забытого всего старого, нагромождённого в неведомую армаду сгустка всех проблем шаткой людской психики, которая и так еле себя прослеживает. То есть, в качестве вывода опять приходится констатировать иллюзии людей.

31
Это используют те, кто о этом знает или, хотя бы, догадывается; это используют и нелюди, причём активно и плодотворно, в общем, кто зачем, но в целом в своих интересах. Но как подавленный, но в то же время неразрешённый конфликт вспыхивает вновь, так и проблемы людей поднимаются в их жизни из уголков и начинают ещё более каверзно гонять умишки этих горемычных. От этого они ищут спасения теми же дурными методами или другими выходками, вплоть до побега от реальности во что бы то ни было, да хоть и от мира сего. Проблемы эти являются массовыми и гнетут в своём многообразии всех людей или почти всех: их социум, отчего он принимает разные формы за некоторые периоды времени, мутирует то в то, то в это, но всегда в нечто мерзкое и противное, но никогда не в стройное и созидательное. Проблема усугубляется тем, что особенности людской житухи подавляюще преобладают над потенциалом пустяшной личности конкретного людя, если это так можно назвать, самого человека, а к этой потенции обращаются помогающие людям люди же, замкнутый круг агонии, из которой они ни сами себя, ни друг друга высвободить не могут. Людь набирает кредитов и создаёт себе иллюзию так ими называемой красивой жизни, или создаёт множество социальных контактов, но остаётся фактически одинок, как максимум получает тех, кто может его хотя бы развеселить, он пытается расти, а на деле опять же потребляет и потребляет и всё ему проклятому мало, но он и не задумается, почему ему мало, он просто попадает в цикл и концентрируется на этом, оттого и страдает. Безусловно, основная причина страданий людя совсем не концентрация на страдании или удовльствии, а неспособность высвободится от замены ошибочного мировосприятия ошибочным же, от постоянной смены моделей поведения и штампов восприятия ими же, либо статичность в их использовании.

32
Иногда людям везёт и они встречают на своём жизненном пути или пассионария, или нелюдя, но надолго, как правило, к нему присосаться не могут, ищут счастья в средствах труда, подчеркну – не в самом труде, а в средствах, вещах или просто эмоциях. Видят тепло, но не знают его – боятся одиночества, а что такое страх для людей, я уже рассказал ранее – это их спутник, его брат сомнение, оно поселяется в умишке людя и точит его каждодневно. Улыбка появляется на лице людей в глупых ситуациях, да даже их юмор, это высмеивание кого-либо, ничтожно. Сомнение научное, сомнение изыскательное нужно и неизбежно, но это совсем не то, что сомнение людей, оно пожирает все их дела, питает своего брата страх, отбирает близких, ведёт к экзальтированной вере, слепой вере или полному неверию, подозрению, а потом к паранойе. Люди как мощные генераторы своих же проблем постоянно трудятся над их увеличением в количественном и качественном плане, стараются переброситься достижениями на этом поприще, соревнуются в этом. Конечно, они на этом не останавливаются и маскируют для самих себя действительность, чтобы ослабить страх, иллюзиями жизненных успехов, а на деле просто топчутся на месте и либо жизнь их непроницаемая глушь рабочего муравья или калейдоскоп глупостей, за которые они сами себя проклинают. Проклинают, что потеряли тех, кто был единственный в их жизни самый настоящий, что не создали, а разрушили, что потратили и себя, и время, а былое мерзко им. Люди неспособны прожить свою жизнь дважды, вспомнив системную последовательность воплощения старой цели, а только мелкие и такие мимолётные удовольствия приходят им из их памяти, прошлое, как затасканный, помятый кожаный кувшин-бурдюк с прокисшей водой – мерзость. И почему-то это они способны понимать, а вот альтернативы только с большим, почти не венчающимся успехом трудом.