Твоя миссия, патриот...
Некогда небольшая просека стала заполненным пнями полем, превратив лес в захламлённый ветками и сломанным инструментом пустырь, посреди которого ярилась своей механической мощью исполинская машина. Более десяти метров высотой продукт неизвестного, скорее нездорового психически, конструктора, чей практический замысел вменяемому человеку оставался не ясен, вгрызался в почву широкими гусеницами, пытаясь ехать по своим делам, ни на секунду не останавливая не только свои потуги продвигаться вперёд, но и лезвия молотилок, словно зубастые челюсти клацающих в жерле венчающей всю конструкцию горловины. Вокруг машины толпились люди, некоторые из них, как запряжённые бурлаки, изнывая от усилий тянули машину прочь от её траектории движения; прочие же, коих большинство из присутствующих, просто ошивались рядом, многие из них, будто забыв о том, зачем вообще здесь собрались, умудрялись приняться за свои нехитрые дела: кто-то играл в карты или кости; другие пробовали соорудить шалаш или оборонить от хаотичного людского сборища уже созданный; третьи развлекали детей, томящихся от скуки среди взрослых.
Однако, находились некие малые числом, но странные поведением, скорее всего самостоятельно проявлявшие инициативу в деле задержания машины, они бросались под гусеницы, только в финальный миг своей жизни меняя утробный, возможно казавшийся им героическим, рык на предсмертный вой сожаления, когда многотонная конструкция давила их, смешивая с почвой в багрово-бурую жижу, выдавливаемую и размазываемую по сторонам от гусениц. Их вопли заглушал звук работы двигателя, не позволяя побеспокоить уши прочих присутствующих; и уж тем более агония не достигала слуха собравшихся у горловины на шатких строительных лесах, с опасной амплитудой качающихся вплотную к машине.
И чем выше по лесам, тем больше можно различить отличающихся от прочих людей в форменной одежде с суровыми, не отражающими ничего человеческого лицами; они бдили, иногда лениво, почти нехотя выбирая из людей некоторых и отправляя их наверх. Избранию никто не сопротивлялся, равно как запряжённым не требовалось понукание или даже внимание этих распорядителей для выполнения своей работы, а весь труд кирпичемордых сводился к приданию должной торопливости избранным, и то скорее для оправдания своей надобности существования, выбранные же шли сами.
Так оказался избран очередной людь, которого домашние уже успели собрать в дорогу, теперь прощаясь с ним совокупной скупой слезой жены и детей. Он, увешанный домашней утварью, поднялся наверх, где его проводили к возвышавшемуся над всеми благодаря пребыванию на трибуне очень маленькому человеку с фуражкой настолько большой, что по высоте и ширине почти равной своему носителю.
Если грохот двигателя и шум трансмиссии внизу заглушал крики самоубийц, то здесь наверху, предсмертные крики прыгающих в горловину гигантской мясорубки прекрасно различались, так что последний из них сразу же привлёк внимание прибывшего и он уставился на то, как некто из только что живого преобразовывался зубьями в мясную кашу с инкрустациями ковра, фамильного фарфорового блюда, лыжи и прочим, принесённым погибшим с собой. Насколько тело и вещи проблемны, а скорее беспроблемны для мясорубки прибывший подумать не успел, маленький человек вернул внимание своей персоне, хлопнув людя по плечу, так что все многочисленные медали и ордена человека зазвенели на кителе.
– Патриот, – выпалил маленький человек высоким голосом избегая смотреть в глаза своему визави, – Тебе прекрасно известна твоя необходимая для нашего блага великая миссия! – как само собой разумеющееся и не требующее ни деталей, ни пояснений, ни доказательств, заявил оратор. – Мы тебя не забудем! Иди.
– Ну, раз надо, – вздохнул по только ему известному людь, – Значит надо... – и побрёл к горловине.
Леса накренились, затрещали, обыденно лопнув в некоторых местах, в следствие чего потеряв несколько превратившихся в щепки досок, и вернулись на прежнюю позицию с мерным раскачиванием. Находясь на самом верху маленький человек испытывал особенные трудности в поддержании равновесия, тем более будучи обутым в сапоги с экстравагантно высокой подошвой; в этот раз, как и неоднократно ранее, его поддержал один из помощников, на которого человек успел опереться на секунду и тут же поспешив принять уверенную самостоятельную позу.
– Потрясающее население, всё-таки: – подал голос помощник, ощутив особенность своего существования от касания Самого, – Всё довольствие от пропитания до форменной одежды – из их кармана; леса построены ими же; прибыли сюда за свой счёт, равно как и сами здесь себя содержат; вещи приносят свои же, так ещё и рады подарить больше половины; а всё равно делают, что им говорят, не спрашивая кому действительно всё это надо... – озвучил подлинно его удивляющие мысли помощник.
– Сам удивляюсь! – снизошёл до ответа маленький человек.
декабитатор 4720
тема седьмых суток: "Наша миссия".
Algimantas Sargelas