Щепотка эклектики

Эклектика, сколько в этом слове
прекрасного и дающего свободу.

(текст не проверялся редактором)

Спустившись с холма Поющей Лютни, я наконец-то добрался до трактира. Весьма крупное здание, по всей видимости, далеко не бедствующее в этом порту. Помещение было заполнено гогочущими посетителями, оживлённо что-то обсуждающие харнийцы - от удачных сделок до похвальбы достижениями, это у них в крови. Ферре «под мухой» рассказывали о чем-то своем, иллюстрируя богатыми и резкими жестами. Про себя я отметил, что загадочности этому народу придавало то, что многие их жесты и мимика были трудно читаемыми и чуждыми для человека. Несмотря на эту оживлённую толпу найти цель моего визита оказалось не сложно – огромных размеров ферре с ярко красной шкурой трапезничал, вгрызаясь в жареное мясо будто это плоть его кровного врага, а жир стекал по гигантским когтистым лапам. Подняв руку я посмотрел на свою маленькую харнийскую ладошку, абстрактно сравнив её с ражей лапой и зная норов моего визави для себя я твёрдо решил с ним не ручкаться, писать я умею только правой, так что перемолотая кисть мне была ни к чему.

- Здравствуй, Харн! – но ферре не ответил, даже не поднял глаз. – Когда я ем я глух и нем, верно?
Харн так же молча переложил часть жаркого на другую тарелку и поставил передо мной.
- Я рад, что успел опередить Люция как это ни удивительно, а то опасаюсь за ваше общение тет-а-тет.
- Люций прибыл первым, с час назад он увёл каких-то подозрительно полуголых девиц сказав, что на допрос и скоро его не ждать, – наконец заговорил Харн.
- Что вы успели узнать?
- Две основные воюющие стороны с древней враждой подкрепляемой всё теми же мотивами и претензиями сдобренные культурной неприязнью – ничего нового, всё до боли знакомо, – Харн поднял налитые кровью глаза. -Для меня любая война однолика – проливай кровь и добывай черепа из века в век.
В этом смешении красного обрамлённого золочёно-ражим только ярко голубые бакенбарды выделялись и служили непонятной цели, то ли привлекать внимание к его клыкастому оскалу, то ли ещё для чего. Ведь в голубой цвет бакенбарды были окрашены искусственно.

По тонкому взвизгу официантки можно было догадаться, что к столику идёт Люций.
- Привет, девчонки, – с нестираемой улыбкой произнёс Люций.

Улыбался часто он то ли из-за того, что постоянно находился в отличном настроении, то ли из-за того, что не мог не улыбаться из-за ран, то ли показывал улыбку, так как это было единственное четко различимое на его, с позволения сказать, лице. Лицо Люция представляло из себя сплошную мешанину шрамов, в которой терялись черты лица, глаза, нос. Естественно женщин он пугал, но до тех пор пока они не познакомятся с ним поближе.

Оплатив пребывание моих спутников в трактире я направился к выходу. Как же неохотно последнее время принимают золотые монеты, предпочитая бартер, хоть что на что – без особой разницы. Все шепчутся «арк-арк» не зная, что станет с экономикой, когда эта валюта войдёт в обращение.

- Пешком? – поинтересовался Харн.
- Люций, нет! – пришлось одёрнуть этого затейника.
Я хотел на экипаже, но посмотрев как Люций пялится на лошадей, оставил эту затею.
- Значит пешком, – утвердил Харн вскидывая на плечо свой огромный топор.

- Люций, про вас существует устойчивое мнение озвученное неизвестным автором и описывающим вас, как маньяков не знающих меры в процессе поедания шоколада запиваемого коньяком при прослушивании Моцарта, при этом декламируя стихи и вдыхая кокаин, одновременно рисуя картину на спине женщины, которую сношаете.
- Данное мнение ошибочно ввиду того, что этот неизвестный автор упомянув столько деталей, как ему представляется важных, забыл одно из главных – ещё надо развлекать прекрасную даму беседой. Кстати, картины пишут, а не рисуют. И вообще я Watain предпочитаю, а не Моцарта.
- Хоть что-то в нём хорошее есть, – буркнул Харн. – Пошли уже.

На сим мы отправились в далёкий путь. Мне как пытливому разуму было очень интересно, почему представители разных народов возрождаются у памятника-святилища Нуи, а так же данная зона является мирной и это непреодолимо даже для тех, кому эта Нуи пустой звук. Ходят слухи, что даже нежить и варборны подчиняются этому правилу, хотя слухам я никогда не доверял. Начинать исследование этого, как я надеюсь, феномена мы решили с осмотра всех доступных статуй.

Я привычный к долгим переходам не устал ни капельки, тем более что половину пути я провёл свисая в куртке, которую за шкирку нёс Харн на вытянутой руке. Делал это он каждый раз как я пытался осмотреть и зарисовать что-нибудь интересное. Интересным для меня была каждая травинка и поэтому, стоило мне снять с пояса гримуар, Харн подходил и, схватив за шкирку, уносил меня от находки приговаривая: «Вот поэтому мы и не любим вас - либрариев». Безусловно, он имел ввиду слабость книжников отвлекаться от основной цели, а не любознательность как таковую.

Здесь, в этом новом мире, меня интересовало многое. Начиная от того почему Нуи бог, но имеет определённый пол и может погибнуть, и тело для неё первично, а заканчивая причиной столь быстрого изменения соматики харнийцев. Я обдумывал все эти вопросы не зная за какой конкретно взяться основательно, при этом вновь понимая, что это издержки разума хаосита, которые с импульсивностью, пытливостью и остротой несут в себе изменчивость, недостаточные внимание и последовательность.

Пока я обдумывал всё это отвлекаясь от интересностей вокруг, чтобы вновь не продолжить путешествие в подвешенном состоянии, Харн и Люций вспомнили песню, которая была им обоим равно люба и исполняли её. У Люция не смотря на его специфическую внешность был чарующий голос, в котором я слышал те тайные вибрации, которые с неподготовленным разумом могли сотворить, хм, разное.

По степи восточного континента растекалась песня звучащая тенором переходящим в контральто разбавляемая басом второго певца:

Когда вокруг лежат руины
А в небе взрывы - как цветы,
Нетрудно встретить этого мужчину
Вселенской красоты.

На нём всегда доспех отличный,
Оттенка "золото с огнём",
И пострелять по улицам столичным
Очень любит он.

Спросите у любого в Терра Магистратум -
Кто лучший тактик и кто грозный бог войны,
Кто лучший воин - кто отец солдатам -
На это каждый ответит:
Конечно Хорус, Хорус - ну кто его не знает,
Конечно Хорус - известный еретик.

Где на хер послан Император, где зверство, бойня и бухло -
В таких местах вы непременно встретите его.
Идёт резня среди астартес, ликует злобный Абаддон,
А это кто идёт со зверской рожей? Ну, конечно, он!

Спросите у любого в Терра Магистратум -
Кто лучший тактик и кто грозный бог войны,
Кто лучший воин - кто отец солдатам -
На это каждый ответит:
Конечно Хорус, Хорус - ну кто его не знает,
Конечно Хорус - известный еретик. [1]

Эти распевы, по всей видимости, и привлекли к нам внимание ошивавшихся в этой местности западников. Враги высыпали из-за холма на своих боевых оленях и лошадях.

- Это вы меня извращенцем считаете?! Посмотрите на них, они на козлах ездят! – сдерживая хохот выпалил Люций.
- Всего лишь восемь, – с нотками печали в голосе выдохнул Харн.
- Это «ящерки», – эмблему я легко узнал. – Развлекайтесь, – сказал я беззаботно убрав руки в карманы. Козырной туз, киндер-сюрприз и сотоварищи слабы и недалёки, недаром они измельчали до состояния ящериц - мерзко, противно, а раньше ещё и стыдно было.

Харн и Люций разошлись в стороны давая друг другу простор для боя, но ящерки скопом устремились к ближайшему для них Харну.
- Чтоб тебя! – ругнулся Люций и развернул свой хлыст. Молниеносный взмах правой и до того как первый враг успел коснуться земли спрыгивая с лошади его правый глаз взорвался, а половину лица рассекло порезами. Только потом, когда хлыст уже возвращался к хозяину раздался характерный звук его удара.
Жертва как пьяная, будто не чуя ног, повалилась с неистовым криком хватаясь не за лицо, а за грудь и живот. Я знал, что этот хлыст делает. Выпучив оставшийся глаз и харкая кровью западник поизвивался на земле и сник так и не выхватив свой двуручный меч – сердце не выдержало агонии сжигающей всё тело - концентрированная боль раскалённой иглой проникала в каждую клетку.

Люций ещё шире улыбнулся, поманив пальцем западников, а когда некоторые из них развернулись к нему медленно вытянул из ножен свою древнюю саблю прошептавшую: «Пить».

Второй носитель двуручного меча уже набрав верхом приличную скорость первым мчался на Харна. Быстрым хуком левой в нос Харн дезориентировал кобылу, которая споткнулась на всём скаку выбрасывая седока через свою шею. Это мгновение было триумфом кошачьей грации: нанося удар Харн уже оттолкнулся правой лапой кренясь влево, изогнув спину так, что человек уже схватился бы за трещащие позвонки и ловко уклонился от падающей лошади. Кувыркнувшись Харн встал на одно колено и только длинный хвост хлестнул песок, как ферре рывком настиг нуианина пропахавшего мордой дорогу. Тот только и успел, что закрыться ладонью от тени застлавшей зенитное солнце. Хищник, выгнувший спину в финальной стадии рывка с занесённым над головой топором напоминал кота прыгающего на маленькую мышку – настолько визуально он превосходил размерами западника. Конечно, это верно, если коты носили бы топоры.

Никакие латы не могли защитить от рухнувшего тяжеленного топора влекомого мощными мышцами способными доставить тело ферре на высоту несколько метров. Разрубив нуианина от мизинца до копчика, Харн хищно обернулся в нетерпении выискивая следующего.

Ящерки спешивались потеряв прыть вместе с двумя свояками, лекарь-эльфийка была растеряна, ведь она не успела даже ничем помочь своим согильдийцам.

«Киндер-сюрприз» уперев стрелу в тетиву замаскировался обходя Люция для удачного выстрела, лекарь держалась за спинами, а «козырной туз» спрятавшись за щитом ринулся на Харна, за ним начали атаку два мага подготавливая заклинания. Примеру первого щитоносца последовал другой, эльф остался с Люцием один-на-один, если не считать крадущегося малолетку с луком.

Закрывшись щитом эльф атаковал Люция, выбрав выпад для того, чтобы успеть защититься от верхней атаки в случае, если она последует. Эльф метил в живот врага, как раз минуя саблю снизу, в случае неудачи противнику пришлось бы принимать удар на саблю. В последнем случае эльф планировал оглушить или опрокинуть оппонента щитом. Люций, стоявший в полный рост, только с недоумением спросил:

- Эльда? – ловя кончик меча основанием сабли у гарды. Люций сам ответил на свой вопрос меняя траекторию меча вверх. – Нет, – меч эльфа, скользнув по сабле, ушёл значительно выше слегка развернувшегося врага. Щит и латы мешали своей массой маневрировать так же легко как Люций. На мгновенье оппоненты напомнили боевых братьев в триумфе вскинувших оружие и намеревавшихся обняться. Но Люций прогнулся перенося массу и рубанул эльфа по шее между пластиной кирасы и шлемом. Лекарь только успела что всхлипнуть, вскидывая руки, когда вторым ударом Люций снёс противнику голову.

Харн уходя от удара меча туза простым шагом назад замахнулся и банально рубанул щитоносца. Туз закрылся щитом и отшатнулся от мощного удара. Харн резко замахнулся для второго такого удара, западник спрятался за щит, этого и ожидал ферре и удар топора под щит разрубил ногу в бедре. Туз грохнулся и заверещал от боли. На этот раз лекарь успела, жуткая рана, через которую виднелась разрубленная бедренная кость быстро затянулась, а в глазах щитоносца муки боли сменились боевой яростью. Но не успел он до конца подняться, как со словами: «Что за шутки?!» - Харн пнул его в грудь пригвоздив к земле и не теряя ни секунды отрубил голову.

Все эти события произошли столь стремительно, что противники опешили, половина отряда уже была убита, а их враг казалось бы только разогревался для настоящей резни.

В Люция полетел дождь стрел от киндер-сюрприза, но для герольда самой стремительности это не составляло особого вреда. Словно пританцовывая на вечернем променаде, Люций вновь и вновь уходил с линии стрельбы, уводя свою вертикальную плоскость от стрел и лавируя бежал к лучнику. Его стремительное продвижение остановил взрыв прогремевший между самим Люцием и Харном – метеорит созданный одним из магов ударил в землю.

Харн только ехидно улыбнулся непоколебимо стоя в огне. А Люций отброшенный ударной волной кувыркнулся и встал на колено скидывая горящее рубище.
- Боль – наслаждение, – прошипел саблист облизывая обожжённое до черноты лицо. В этот миг в него вонзилось несколько стрел выпущенных малолеткой.

Второй маг, рванул к Харну оказавшись от него в нескольких метрах. На Харна накинулась стая ворон, из земли вырвались шипы, а с ладоней мага сорвалась яркая молния. Всё это бессильно рассыпалось не достав своей цели. Маг отпрыгнул кульбитом метая в ферре шары пламени, с которыми по обратной траектории разминулся топор Харна. Приземлился из своего прыжка маг уже с топором в груди.
Рывками на четвереньках Харн подскочил к трупу, выдернул своё оружие и ринулся к оставшемуся магу. Маг попытался защититься что-то создавая. Под лапами Харна вздымающими пыль начал образовываться пузырь из воды, попытавшись окутать ферре он просто лопнул.

Схватив мага за шею ферре поднял его на свой уровень и рыча выпалил в лицо магу: «Эти фокусы на нашего брата не действуют», в могучей ладони захрустели позвонки и из разжатой руки выпал труп.

За время расправы с магами лекарь и киндер-сюрприз наблюдали картину, как на броне Люция проступили жилы и сети вен, из которых прорезались ноющие и искаженные мукой лица, а в местах пробитых стрелами они начали жевать древки. Хруст медленно погружающихся в броню пережевываемых стрел поверг малолетку в ужас, спасаясь бегством, он вскочил на коня и помчался прочь.
- Беги-беги, щенок Нуменора, – я проводил его криком и понял, что происходит с оставшейся женщиной.

Лекарь смотрела на броню Люция с разинутым ртом. Окружающий её мир померк и утонул в яркой дымке, а лица с брони расползлись игриво хихикая. Она стояла в бесконечном поле с ясным голубым небом, приятный ветерок ласкал кожу и играл с волосами. Ногам было тепло в белёсом тумане. Такое умиротворение и нега. Лекарь огляделась и перед её взором возник великолепный дворец украшенный настолько искусно, что в языке смертных нет слов чтобы это описать. Двери распахнулись маня войти внутрь. Внутри лекаря ждали её сопартийцы. Живые и здоровые они начали приветствовать её восхваляя. Нутро пропитывало наслаждение, удовольствие доставляло всё, от вздоха до мыслей заполнявших разум.

- Так я справилась, мы победили?
- Конечно, ты лучшая! – ответил ей мужчина восседавший на троне с такой одобряющей улыбкой, что хотелось петь. Он был идеален, совершенен, ни одного изъяна. Подойдя он положил руку на плечо гостьи. – Твоё мастерство, мы не можем без него, ты незаменима.
В этой ласкающей речи на фоне проскакивал знакомый голос: «Беги».

Мужчина обошёл гостью со спины и обратился женщиной: «Ты моя самая интересная подруга, помнишь как мы играли в детстве?
Лекарь поразилась, что и правда - это же её подруга детства, какой красоткой она выросла.

- Я сделаю тебе такую же прическу как у меня, тебе пойдёт, ты будешь самой красивой в своём дворце!
- В моём дворце?
- Конечно, это твой дворец, ты же принцесса этой страны.
- Верно, как я могла забыть. Вон тот гарнитур, который мне изготовили на прошлой неделе, я узнаю всё здесь, я тут выросла, – думала женщина. – Приснится же такой дурацкий сон: какие-то походы, копаться в огороде, морской солёный ветер – фу, я же принцесса, меня все любят, я нужна моей стране.
Улыбку блаженства с лекаря стёр образ женщины появившийся из ниоткуда и вырвавший её из этой неги.

- Нуи?! – очнувшись воскликнула женщина. Её лицо перекосила гримаса ужаса когда она пришла с сознание на поле боя. Помедлив побежала прочь от Люция и его жуткой брони.
- Биквин, – констатировал я вынимая руки из карманов, чтобы набить трубку в честь победы.
- Биквин! – с хохотом согласился Люций понимая о чём речь.
- Биквин? – обернулся к нам Харн в недоумении.

Когда лекарь поднялась на холм, с которого началась атака, её настиг пилум пробивший череп, женщина опала и сползла по языку копья оставляя на нём кровь и куски мозгов. Мужчина вынул свой пилум и улыбаясь помахал нам приветственно рукой. Я помахал в ответ.

- Вы в порядке?
- Да, – ответил Люций поглаживая броню, от его прикосновений лица в страхе расплывались и исчезали.
- Нет, не в порядке! Где кровь, где черепа?! – возмущался Харн когда тела убитых исчезли. – Что за чушь?!
- В путь.

[1] песня Ghostbuddy – «Хорус – известный еретик»

(с) Algimantas Sargelas