Но я не Геннадий

(текст не проверялся редактором)

Вечерело, закатные лучи медленно, но верно спускались по стенам величественного здания, возвышавшегося посреди города, а площадь, окружавшая строение, заполнялась людьми. Множество пришедших, почти всё население, возможно даже гости из предместий, вели себя тихо, можно сказать почтительно, даже когда у наступавшей тени ночи здание начал отвоёвывать свет, исходивший от зажигавшихся в настоящем мириад свечей, заполнявших антамблемент. Основной шум производили орудовавшие длинными шестами служащие: одни устанавливали свечи, другие зажигали их; в их движениях виделась красота, танец опытных мастеров своего дела в какой уже итерации представлявших свой танец публике, и та внимала.

Но вскоре массивные двери отворились и собравшиеся, соблюдая строгий порядок: без толкотни, спешки и вербальной координации, направились внутрь. Когда же светило почти скрылось за горизонтом и лишь окрасило облака, будто прощаясь с горожанами, двери закрылись. Внутри здания, которое могло быть идентифицировано даже чужаком не иначе как храм, сохранялась та же тишина, лишь изредка прерываемая чьим-то покашливанием, то тут, то там; однако и последнее исчезло, потерявшись в звуках начавшейся церемонии. Выделявшиеся пёстрыми одеждами служители пели, аккомпанируя различными инструментами, некоторыми похожими на струнные и духовые, вроде виолончелей и труб, и замысловатыми, представлявшими из себя механизмы и аппараты по извлечению звуков.

– Братья и сёстры! – воскликнул жрец, когда по храму разнёсся гул удара в колокол, вслед за которым тут же прекратились музыка и песнопения. – Нам знакомы невзгоды и мы умеем их преодолевать!
Слова жреца иллюстрировали лица собравшихся, на которых читалась надежда, старавшаяся победить тревогу и усталость, возможно даже изнеможение.
– Но трудности настоящего не оставляют нам выбора, кроме как обратиться к нему!
В ответ на эти слова лица выразили большую тревогу, словно предпринявшую контратаку на надежду.
– Наши предки знавали напасти и страшнее, но уцелели, и каждый из нас, от малыша, – жрец простёр руку над собравшимися, указав на женщину, держащую за руку мальчика лет восьми, – До старика, забывающего сколько ему лет и нередко не узнающего родных, но помнящего! – не найдя подходящего кандидата служитель культа жестом обвёл массу горожан. – Мы все помним цену!
Собравшиеся, окончательно надев маски уныния, склонили головы, видимо и в согласии, и в предвкушении того, на что согласились.
– Геннадий – наш заступник, великий бог, разрешитель проблем, даруем тебе и взываем! – прокричал жрец, повышая голос с каждым словом.
– Даруем... – прокатилось по храму голосом собравшихся, – И взываем!

Если происходящее стороннему наблюдателю являлось более-менее понятным, то что же именно даровали – вызывало вопросы, так как никаких материальных благ, часто, зачем-то, предоставляемых божеству не виднелось, по крайней мере локализовано в центре зала или ещё где; так же отсутствовал алтарь и что-то подобное, и что же является даром остаётся только догадываться, раз уж нельзя спросить напрямую.
– Даруем и взываем! – повторял город и с каждым повтором уже не так смиренно, а требовательно, вероятно удивлённые и раздосадованные тем, что Геннадий может опаздывать.
– А что даруете-то?! – выкрикнул кто-то из массы, воспользовавшись паузой между заявлениями.
Не только горожане, но и жрец явно не ожидали такого и растерялись, однако теперь интересующегося стало возможным разглядеть, так как прочие собравшиеся отстранились от него.
– Приветствую! – громко, но не крича, заявил мужчина средних лет в ничем особо не выделяющейся одежде, более того, внешне он – вылитый местный, а судя по оживлённым переговорам некоторых, чего не позволяли себе даже ожидая на площади, ещё и узнанный. – Привет, – вполголоса сказал он, пожав руку случайному человеку из массы пока шёл к жрецу. – Ах да... я сообразительный, – изрёк он слова, достойные в контексте сумасшедшего, – Не то что некоторые, – и начал левитировать, поднимаясь вверх. – Ещё раз приветствую. Внушительно, верите? – поинтересовался он и подмигнул ещё одному случайному горожанину, после чего древние узоры на стенах заиграли разными цветами, излучавшими энергию, заставлявшую воздух шипеть и сбивають настенные краску, украшения и фурнитуру, видимо чужие старинному, оригинальному убранству.
– Геннадий! – выдохнул жрец и упал ниц.
– Но я не Геннадий...

декабитатор 4718
тема двадцать четвёртых суток: "Опекаемый опекатель".
Algimantas Sargelas