Неграмериканцы и уззкие
(текст не проверялся редактором)
Несмотря на неприкрытую нелюбовь друг к другу, впрочем, как и к представителям любых других национально-расовых групп, неграмериканцы и уззкие являлись удивительно обоюдно близкими, и даже эта неприязнь к всем без исключения их роднила.
На плохо ухоженном газоне, который стригли раз в год и тот високосный, но так уж вышло что сегодня именно он, расположились две семьи: Джонсонов и Ивановых, которые разделял невысокий забор, типичный для задних дворов малоэтажной мерики. Эвандер Джонсон – грузный, окрашенный в цвет шоколада мужчина, находившийся в процессе неспешного движения от средних лет к старости, занимался барбекю.
Адам же Иванов – тучный, покрасневший вместо загара под калифорнийским солнцем самец, по мнению некоторых учёных таки человека, ещё не достигший возраста ненависти пенсионного фонда уже той для него страны, проверял шашлык, томящийся на мангале, вытирая руки о майку с портретом величайшего геополитика и историка.
Галина Иванова, в девичестве Пердищевская – наследница хоть и разорившегося, но благородного дворянско-барского рода, почему-то решившая взять фамилию мужа, –не уступавшая в комплекции мужу женщина, что демонстрировала не только обликом, но и поведением в данный момент жуя шмат аппетитнейшего сала, возлегавшего на мерзейшем мериканском, прости Великое Безликое Ничто, квазихлебе так и норовившем расползтись сквозь пальцы своими напоминавшими вкус смеси мела и песка телесами.
Неграмериканцы, как и их уззкие соседи, без остановки заправлялись пивом, очередную порцию которого, упакованную в бутылку, своему мужу подала Сьюзен – очень хороший человек, если исходить из тезиса о том, что последнего должно быть много, Сьюзи имелось настолько много, что она могла считаться сразу тремя гражданами, да и по факту она ела, пила и всё прочее даже не за троих, а за четверых-пятерых. Однако, муж у неё был один и хоть и мог рассматриваться как полтора человека, особенно учитывая его немалый рост, но всё же маловато, о чём в своей чёрной душе сокрушалась Сьюзен, время от времени воплощая свои беспокойства в форме провокации конфликтов.
Не так сидишь. Не так стоишь. Не так куришь. Не так жаришь! На последнем варианте и остановилось её внесознательное, вероятно, судя по продуктам, располагавшееся в такой же мыслительной кишке, как и у уззких. Эван отмахнулся, дескать всё он нормально жарит и вообще без советов обойдётся. Может и миновала б Эвандера чаша сия полная кулачных сендвичей, но он позволил себе распоряжение о том, что лучше бы жена ещё пива принесла, воспринятое последней как несанкционированную настоящим положением команду; и Сьюз взорвалась, осыпав мужа осколками брани и неловких ударов ладонями.
Адам, близкий к глубокомысленности соседа в своей тактичности и восприятии созвучия тонких струн ситуаций, заявил с смешком, что вот у себя он в доме хозяин – мужик! За что сначала потупился под двадцатитонным взглядом жены, а затем уже будто обезьянничая за Эваном безуспешно пытался спастись от побоев жены, кружа вокруг мангала, содержимое которого боялся оставить, и моля повтором одного и того же слова: "Халя... Халя. Ну, Халя!".
События, с стороны напоминавшие ритуал вызова дождя, решили остановить полицаи, сначала использовавшие тазеры на супругах Джонсон, но когда те не подействовали, не в силах проникнуть через толщины мериканского образа жизни, правонарушители с криками: "Фей хав ганс!"[1] начали беспорядочную стрельбу. Один быстро опустошивший пистолет полицейский, пока его прикрывал напарник, сбегал к патрульной машине и вернулся вооружённый штурмовой винтовкой и пулемётом М60 для коллеги, после чего восстановление демократии пошло спорее. В итоге, помимо супругов Джонсонов, получивших восемьсот пулевых ранений, каждый, полицинированы были их сын; сёстры Смит, проживавшие напротив через дорогу, на которой остановились полицаи; две белочки и один почтальон; а офицер Перкинс, оперировавший "свиньёй" отправился в госпиталь с заусенцем указательного пальца правой руки без предъявления обвинений.
Ивановы же, обладавшие укоренившимися конкретными восприятием и моделями поведения при взаимодействии с полицией, схитрили и ещё до перестрелки ловко сняли шорты и самонабутылились куда меньшими по диаметру в сравнении с тарой для шампанского пивными бутылками. В таком положении их и застали следователи, и не стали беспокоить, ибо пока уззкий не двигается и молчит, то он в принципе не отличим от человека, причём даже белой расы, что в мерике очень многое определяет.
Такие дела!
февраль 4722
Algimantas Sargelas
[1] северомериканское "Оно собирается напасть!"