§4.Знание и проблемы познания

Может ли Ленин знать, что диалектический материализм верен?
Нет.
Но он может знать, что он неверен.

Прежде чем приступать к знанию необходимо разобраться с понятием познание, которое лежит в основе первого. Познание – категория, описывающая творческую деятельность субъекта сознания направленную на получение достоверных сведений о мире, как внешнем, так и внутреннем. В зависимости от характера сведений, типа знаний, применяемых методов и других сущностей вовлечённых в эту деятельность познание принимает следующие формы: обыденное, научное, художественное, мифическое, религиозное. То есть познание как деятельность стремится к получению достоверных знаний и здесь кроется первая проблема; так как существуют формы познания предоставляющие сведения не соответствующие критериям знания, ни обыденного, ни научного, это религиозное и мифическое познание, то можно утверждать о различии фундаментальных признаков таких видов познания. Религиозное и мифическое познание не ставит своей целью получение достоверных знаний, а значит это уже не форма познания чья трактовка и определение принято за верное ранее, а что-то с принципиально другим содержанием. Решается эта проблема опущением мифического и религиозного познания, и опущение это происходит из очевидности разниц содержания таких видов познания; так что далее я буду в основном рассматривать лишь то познание, которое стремится к получению достоверных знаний. Такое познание по сути своей стремится к получению истины и из принципиальной или теоретической постижимости истины происходит следующая проблема познавательной деятельности, собственно сама возможность познания истины. Решений это проблемы существует три основных вида:

• Агностицизм – позиция выдвигающая утверждение о принципиальной непознаваемости никакой истины и невозможности получения полностью достоверного знания;
• Скептицизм – позиция выдвигающая касательно этой проблемы ряд утверждений: никакое знание не может быть абсолютным, знание о определённых сущностях не может быть полным и завершённым, всякое знание должно постоянно подвергаться проверкам и уточнениям, никакой метод или способ познания не даёт точных и верных знаний, разуму недоступно вообще никакое полное, завершённое, несомненное и безотносительное знание, знания группируются по типам и определённый тип знания не может быть получен определённой группой методов и способов познания принципиально ему неподверженным. Ряд этих утверждений можно объединить в формулировке о том, что никакое знание не является истиной, а получено в определённых условиях, при известных допущениях и опирается на недоказуемые предположения, оно применимо только в определённых рамках (границы применимости) и должно постоянно подвергаться проверкам и уточнениям, причём лишь методами способными к этому. Так как существуют несвязанные типы знания и методов проверки/исследования, которые неприменимы друг к другу в силу своей принципиальной разницы;
• Оптимизм – в данном случае оптимизм понимается в дискурсе познаваемости истины и утверждает, что это возможно разными путями, вплоть до совершенствования разума до уровня способного к познанию истины.

Разрешить данную проблему, мягко говоря, сложно, но каждое из направлений имеет как аргументы в защиту своей позиции, так и контраргументы. Но в всяком случае оптимизм и скептицизм представляются лучшими к руководству нежели агностицизм, так как не известно непознаваема ли истина вообще, то исследования в этой области в любом случае лучше, чем принятие гипотезы агностицизма. Лично я не являюсь сторонником оптимизма или скептицизма полностью, равно как нисколько не являюсь сторонником агностицизма. И нахожу важным подчеркнуть, что ранее моё утверждение о непознаваемости истины относилось, в-первых, к абсолютной истине, в-вторых, непознаваемость для разума на данном этапе его совершенствования, что не тождественно агностицизму.

Знание – это системно оформленная информация, полученная определёнными методом и способом, упорядоченная, выборочная и соответствующая определённым критериям. Исходя из функциональности и характера свойств указанных в определении знание делится на два типа – специальное и обывательское, последнее так же известно как здравый смысл и обладает упрощёнными свойствами и функциональностью в сравнении с специальным.

Типы знаний происходят из форм познания его производящих и о которых я упоминал ранее, здесь же остановлюсь на них подробнее, в том числе на мифическом и религиозном не смотря на сомнительность отношения их содержания к знанию:

• Научное знание – информация отвечающая критериям рациональной основательности, логической обоснованности, доказательности, экспериментальной воспроизводимости;
• Художественное знание – синтетическая информация о мире как внешнем, так и внутреннем, представленная в наглядной форме. Источником художественного знания служит приватный творческий рациональный опыт, художественное восприятие. То есть такое знание если и отражает объективную действительность, то в причудливых формах, для понимания которых необходимо знание системы такого знания, а также специфическое восприятие называемое «художественный вкус»;
• Мифическое – информация, стремящаяся к созданию гармоничной целостной картины мира опирающийся на эмпирические сведения и происходящее из-за недостатка достоверных сведений. То есть мифическое знание не смотря на эмпирическое описание мира, в-первых, может недостоверно интерпретировать сведения, в-вторых, закрывает пробелы в фактическом знании искусственными моделями, где уже не заботится о их достоверности, главная цель это целостная картина мира без пробелов;
• Религиозное – информация с теми же признаками и целью, что мифическое знание, но с отличием в том, что опирается не на эмпирический опыт, а на любые модели и суждения, удовлетворяющие её целям вплоть до выдуманных и абсурдных. Например, космический еврей-зомби, пославший себя в жертву себе же, чтобы искупить преступления человечества, в которых он их сам же обвиняет – абсурд.

Помимо типичного деления знания, существует деление на виды, так, например, неявное знание, опосредованное, личностное, приватное и так далее. Виды знания отражают не только происхождение, характер и применимость знания, но и его степень актуальной и предельной достоверности, то есть адекватности объективной действительности. От вида знания зависят и следствия, к которым оно может вести, к которым и обращусь.

Нахожу необходимым раскрытие содержания и следствий знания более чем фундаментальных признаков и сухого изложения основных содержательных элементов и качеств, поэтому здесь придётся быть многословным. Как можно понять из исследований проведённых ранее, а в особенности касающихся истины, знание лежит на границе веры и этой самой истины, оно стремится покрыть различие между верой и истиной. Чем в знании больше вероятность его истинности (адекватности действительности, достоверности), например вероятность события, тем ближе знание к истине.

Рассматривать какое-либо религиозное так называемое знание или другое антинаучное знание в их следствиях я не собираюсь, так как уверен в том, что они весьма далеки от истины, но, всё же, это зависит от конкретной религии. Я рассмотрю научное знание с особой позиции, специфика которой станет понятна в ходе дискурса. Категория «знание» носит и субъективный и объективный характер. Объективная составляющая заключается, прежде всего, в том, что практическое применение того, что понимается как «знание» даёт прогнозируемый результат, а также в числе прочего ещё и рамки практического применения знания, за пределами которых оно теряет этот статус. А субъективная составляющая это вера в сам статус «знание», не единственная составляющая, но одна из важных. Миллионы могут наблюдать как одно действие в условиях системы приводит к условно единому результату, что позволяет полагать, что это статистически достоверная зависимость сведения о которой имеют статус знания, но находясь вне этой системы очевидно, что это наблюдение имеет прогнозируемость и статус знания только в условиях системы, а вне её нет.

Можно ли говорить о догматичности науки? Да, можно. О самом религиозном физикализме я поговорю в главе «Метафизика сатанизма». Современная наука вобрала в себя то, с чем боролась - догматизм религии. Это имеет рациональное зерно, так как науке так же требуется авторитет для создания, реализации и поддержания социальной важности самой себя; да, совсем другое дело, что наука в отличие от религии предоставляет фактически полезные и действующие продукты, но убедить в этом рядового обывателя не так-то просто – это исторический и практический факт. Но и это хоть и оправдывает догматизм науки в какой-то мере, не отменяет его. Но если в религии догма не свергаема, то в науке это не так, согласно одному из принципов науки (принятии доказанного), любой может изменить настоящее мнение науки в пользу нового, но подтверждённого. Другое дело, что современная наука, в особенности науки естественные, заросли дремучей упёртостью основанной на удобных моделях, которые, в свою очередь, стоят на других моделях, как и последние, стоят на следующих моделях, а достоверность этих изначальных моделей зачастую меньше, чем у многих смелых гипотез в миропонимании. Иными словами научное знание (научную достоверность/веру) можно и нужно ставить под сомнение, что не заканчивается на проверке теорий, а включает этические вопросы к сциентизму и далее-далее.

Наука должна быть подвергнута большей критике, нежели религия, так как из-за всё большего её усложнения, учёные-энциклопедисты канули в лету, то есть сейчас из-за сложности науки невозможно конкретному индивиду всю её познать и понять, что приводит к необходимости экспертного содействия, а это ведёт к авторитарности – засилью мнения, спекуляциям, оппортунизму и прочему вредному. Другими словами индивид не может представить научную картину мира в себе самом, ему так же приходится принимать на веру очень многое как было в время господства религиозного мировоззрения. Последним наука не многим отличается от религии. Да, именно так – в данном дискурсе я не довлею ни к науке, ни к религии, я мыслю несколько иными категориями, но это, в свою очередь, не означает, что я полностью отвергаю научное знание. В некоторой степени я выступаю за науку, но до тех пор, пока она укладывается в рамки разумного и не превращается в тарабарщину - строя модель на модели переходя в догматизм, авторитарность и невесть ещё что.

Например, теория истинного ноля. Что такое ноль? Это отсутствие чего-либо или нолевая вероятность присутствия чего-либо. То есть истинный ноль это всеприменимая безотносительная полная вероятность отсутствия всего. Если посмотреть на это с точки зрения ограниченного материализма, то истинного ноля быть не может, так как при отсутствии всего должен отсутствовать сам ноль. Для тех, кому описанная выше рекурсия непонятна, приведу слова А.Ф.Лосева: «Действительность строит сама себя, конструирует сама себя и создаёт принципы своего конструирования. Иначе она не будет создавать для себя своё движение и не будет в состоянии понимать смысл своего движения, не сможет отражаться мышление». Суть в том, что при истинном ноле нет ни того/чего что будет отражать отсутствие всего, ни того, что наделяет это отсутствие смыслом. То есть нонсенс в материи само понятие «нет ничего», так как уже присутствие понятия, да хоть чего- или кого-либо уже исключает истинный ноль. Эта теория модель с границами применимости, я не спорю и в рамках условий она функциональна, но тогда о какой истинности может идти речь – ни о какой. Но если это теория адекватного или достоверного ноля, то она без своей истинности (признаков истины) не имеет практического или теоретического интереса вне рамок модели.
В естествознании все величины есть сравнение одного с другим, что уже по определению – относительно. А если нечего сравнивать с нолём, то невозможно отличить ноль от приблизительной величины, или абсорбирующего нечто, то есть нечто являющегося отрицательной величиной, если говорить широко, то враждебной и отрицающей величиной стремящейся в своём поглощении всего сущего к самоотрицанию и аннигиляции. Но и это нечто не ноль вовсе. Наблюдателя также нет, иначе самим своим существованием он вносил бы, скажем, положительную, сущую величину, которая, в свою очередь, вновь отрицает истинный ноль.

Но как показывает опыт касательно косвенных доказательств, ни идея истинного ноля, ни он сам не могут быть оспорены лишь из-за отсутствия экспериментального подтверждения; а что касается теоретического, то вот к этому я и веду. Необходимо лишь одно условие, чтобы истинный ноль мог получить свойство истинности – проблема в том, что минимум для отсутствия всего необходима констатация, запись, отражение этого отсутствия не обязательно субъектом, а чем-либо, ведь при отсутствии всего невозможна и истинность, так как не могут существовать ряд её признаков. Но удовлетворение таких условий невозможно в ключе ограниченного материализма. А невозможно лишь по причине того, что он понимает мир как единую систему, носящую в своей основе нечто (субстанцию), дающее всему (сущему) одинаковую исходную природу - материальную. Но стоит лишь забыть о мнении физикализма, что кроме материи нет ничего, то есть отделить этот мир от миров с иной природой, то истинный ноль возможен как в материальном мире, так и в других.

Почему, собственно, я вспомнил истинный ноль? Потому, что он достаточно иллюстрирует ограниченность и условность современного знания, также иллюстрирует тонкую грань между верой основательной (знанием) и верой не могущей похвастаться достаточной основательность и твёрдостью (достоверностью), то есть научной. Можно привести пример с моделью умозрительного эксперимента путешествия в прошлое с постановкой вопроса: как объяснить дикарю современные достижения НТП? Можно вспомнить и Сикорского, которому многие светила науки его времени говорили, что его проекты фантастика и пустая трата времени. Но у нас есть выбор: либо сейчас и здесь верить преемникам тех светил, либо как все не боящиеся и не таящие, а идущие в своё время не поверили в твёрдое знание, а шли своим путём и достигали. Эта тирада содержит явный, как мне представляется .намёк на догматизм и авторитарность научного знания; не всего и не всегда конечно же, но ситуации, тенденции и прецеденты имеются.

Далее, совершенная бесконечность или теория истинной бесконечности в вселенной так же невозможна, с точки зрения ограниченного материализма; последнему мешает закон сохранения энергии. Если же принять условность, что бесконечность, вообще хоть какая существует, то материализму, опять-таки, придётся признать мир/миры с иной природой, где иные законы, так как только наличие таких миров обеспечивает, хоть какую-то бесконечность выступающую, по крайней мере, как бесконечный набор вариаций этих миров. Отсюда материализму придётся признать, из-за бесконечности вариаций, возможность существования чего-либо вне материального мира. В противном случае материализму следует забыть вообще о понятиях истина, бесконечность и ещё многих, которые составляют большой пласт знания используемого самим материализмом. Важно отметить, что здесь истина может пониматься и как абсолютная и как феноменальная.

Современному знанию остаётся признать либо бесконечность и иное, либо ответить на вопрос: «Если всё есть материя, то откуда она взялась?» Мир наш это воплощение эволюционного совершенствования материи в процессе чего? Тогда должен быть самый начальный момент, иначе в нонсенс превратится уже время, так как из гипотетически построенной прямой обращается в нечто вроде спирали, круга, эллипса, овала или другой геометрической фигуры взятой для наглядности, но всё равно чего-то замкнутого (а такие теории по отношению к времени есть). Из этого уже происходят прочие следствия; в общем, бесконечный полёт мысли без какой-либо фундаментальности. А может-таки и есть бесконечный полёт мысли? Той самой прекрасной идеи, что сама в себе отражает свой смысл и строит сама себя, та что, совершенствуясь, становится алчно ищущим разумом, если угодно душой?

Опять же я вижу всю условность и множество «если» в современном знании; да и опущу слово современность, пока разум не совершит прорыв все эти «если» так и будут довлеть над ним. То есть всё опять упирается в уже ставший законом аспект – закон ограниченной системы, а ограничивает его идентичность природы в каждом участке этой системы, то есть для прорыва, принципиального прорыва, а не преобразования той же самой природы нужно вырваться в природу иную, отличную природу.

Материализм в своём знании, подобно средневековому инквизитору, слепо отрицает то, что разум качественное новообразование иной природы способное совершенствоваться и изменяться, а не продукт чьей-то воли или какой-то ограниченной системы. Разум наполняет этот истинный ноль, таящийся в ином мире всем из этого; отрицать это равно отрицанию того, что знание та же вера, качественно и содержательно это почти так, количественно и по форме несколько иначе.

Да и не стоит забывать, что баба Яга летала в ступе, а не на ракете. Теория, созданная Т.Рибо, теория о том, что воображение лишь перерабатывает изученное тишком от нашего сознания, имеет подтверждение в любом нашем опыте. Опровергнуть её можно лишь измыслив что-то настолько этакое – принципиально новое и уникальное, что, видимо, заставит всех фантастов отложить перья из-за своей бездарности, а материалистов умереть от ярости и негодования. К слову, Рибо был и, я убеждён, остаётся настоящим исследователем в полном смысле этого слова, он не позволял личному мнению вторгаться в выводы, был в них осторожен и что возможно проверял эмпирически, но не отвергал рациональный опыт и использовал его как поисковик конечных детерминант, недоступных точным наукам, в противном случае о каком бы то ни было успехе невозможно было бы предполагать.

Но, увы и ах, или ура, что-либо принципиально новое воображение придумывать отказывается, и мы владеем теми образами, которые собирает наше восприятие, не более. Если это рассматривать как знание, то этого недостаточно; так что само понятие знание является неуклюжей попыткой сначала клерикалов, теперь авторитарных учёных узурпировать перед несведущим обывательским скопом то, что может быть известно всем; известно и понято. И как я упоминал выше, знания современной науки не может усвоить один индивид, так что убеждённость человека науки становится всё дальше от знания близкого истине, хоть ноуменальной, хоть феноменальной, так что оперируя, а вернее жонглируя, фразами «точное знание» или «научное знание» в диспутах сторонники не истины, а себя и своего мнения стараются завоевать авторитет и солидарность наблюдателей, так как разум ещё никого не убеждал из тех, кто массой воспринимает, тут всегда были важнее эмоциональная окраска и выгода для этой массы. Но последнее не значит, что мне, тебе или другому разумному/стремящемуся к пониманию, а не триумфу или славе, следует владеть и оперировать такими знаниями.

Переходя от такого общего описания и можно сказать критики знания, я могу подвести промежуточные итоги на прежнем сухом научном языке. На самом деле картина научного знания завершается тем, что его максимальные границы применимости и есть материальный вещественный мир, а вне этих рамок любая модель включая фундаментальные физические законы теряет достоверность и перестаёт действовать – это в рамках науки и вполне нормально. Ненормально не понимать этого, отрицать всякую вероятность этого и концентрироваться на статичной позиции приводя научное знание к догматизму и авторитарности. Финальные выводы по всему сказанному выше я подведу не в этом параграфе, а в выводах по всей главе, так думаю будет гармоничнее, тем более что я достаточно детально и объёмно высказался по предмету исследования этого параграфа в нём самом ранее, так что мысль думаю раскрыта.

И пример напоследок вместо этих самых выводов, чёрное не всегда чёрное, так как это квалитативное знание, то есть это индивидуальное восприятие цвета, основанное на ощущении конкретных световых волн. Граница знания и веры тонка, и зачастую, в том числе в науке, статус знания искусственно переносится через эту черту на веру – это издержки разума, широты и глубины, то есть качества познания, который он может предоставлять. Но это не отменяет того, что вера может быть различной, в том числе очень близкой к знанию, именно этим в частности и верой в общем я займусь в исследовании в следующем параграфе.