О чём

Данная концепция не претендует на истинность, а является совокупностью моих исследований сатанизма за более чем десятилетие, в том числе само моё бытие сатанистом, восприятие и экзистенцию последнего как применительно к мне, так и к другим сатанистам и лицам ими не являющимися. Разумеется, исследование и его изложение носит след автора, а излагаемое проходит через призму разума излагающего, философское в большей мере, естественнонаучное в меньшей. Последнее вдвойне верно по отношению к сатанисту с его обострённой индивидуальностью, всем с нею связанным и из неё следующим, поэтому это тоже необходимо учитывать при знакомстве с книгой.

В книге затрагиваются темы и предметы исследования тесно связанные друг с другом, зачастую один предмет и его понятия не могут быть до конца раскрыты без других, которые в свою очередь не могут быть до конца раскрыты без первого и такая связь очень часто имеется. Поэтому трудно составить ясную структуру книги точно отражающую связи рассматриваемых предметов и понятий, но я постарался привести структуру к наиболее доступному и последовательному изложению исследования, но следует понимать, что более-менее целостную картину можно будет получить прочитав конкретный раздел книги полностью, а по некоторым вопросам только ознакомившись с всей книгой в целом. Также я понимаю, что многие предметы и темы в книге раскрыты не в точных деталях нужных для полного познания первых, а только в итоговых выводах исследований достаточных для понимания основной мысли, но большинство затронутых тем настолько сложны и глубоки, что по каждой из них можно написать отдельную книгу, если раскрывать в всех деталях и подробностях. Но предметы изучения по темам книги, сведения о которых либо малы, либо отсутствуют полностью или близко к этому, я безусловно, изложил без исключений; так что о полноте картины философской концепции сатанизма читателю беспокоится не следует. Например, я в общих чертах и признаках изложил информацию о этатизме, так как информация о этом явлении политического бытия в изобилии имеется в других источниках, но о восприятии и отношении сатанизма к этатизму, а также причинах таковых я рассказал полностью.

Всякий ли имеет право на своё мнение,
даже если оно ненаучно?

К сожалению, в настоящем это так. Однако следует начать с того, что не всякое мнение может быть истинным вообще, например, в искусстве многие предметы изучения не имеют истины как таковой, по крайней мере, на данном этапе состояния разума исследователей. Но здесь речь идёт хоть и о философских вопросах, но более вне эстетики, а значит, имеет и истина, которая единственная, и методы её поиска: научные, не совсем научные и совсем ненаучные. Более того, многие своим ненаучным мнением «заражают» других, что, например, приводит к умножению мифов о сатанизме. Они кооперируются, это мнение обрастает другими, не менее ненаучными, мнениями. Далее этот кооператив «по придумыванию» занимает социально-культурный ресурс свободных умов и сталкивается своими интересами с другими подобными кооперативами (конфликт). Вот тут-то начинается конкурентная борьба, как правило, не регламентированная и построенная по принципу: «на войне все средства хороши», но зачастую исподволь до определённого этапа пока одна из этих коопераций не начинает уверенно одерживать верх. В ходе этой конкуренции какие-то кооперативы исчезают, какие-то выходят вперёд в культурно-социальной среде. Это рынок людских умов, но главная цель этих кооперативов зачастую вполне экономическая – это деньги или иные материальные блага. То есть ненаучный подход, подход заведомо спекулятивный, исключая искусство да и то не всегда, последним и вредный; к всему прочему такие ненаучные мнения не только начинают претендовать на некую власть, но и стараются теснить саму науку. Вообще один из надёжных методов определения таких спекулятивных мнений в том, что они либо не любят, либо откровенно ненавидят науку и не могут использовать научные методы и знания, так как сами по себе либо ненаучны, либо вообще антинаучны.

Что может быть удобнее в достижении власти, чем религия? Давай рассмотрим поподробнее. Религия предлагает уникальный продукт – место в «том» мире. Конечно же, здесь я говорю о религии, в-первых, упрощённо, в-вторых, о определённых конфессиях. А так как это не ссудная система, то ни о каком кредите не может идти и речи. То есть платить нужно здесь и сейчас, точнее, в перспективе всей своей жизни. Великолепный сектор рынка: качество товара не определимо в силу известных причин (покупатель жив), значит, продавец не несёт никакой ответственности. Спрос колоссален, остаётся одна проблема – конкуренты. И их, как показала практика, «разоряют» буквально огнём и мечом. Это я о святой инквизиции и крестовых походах говорю, да и не только. Но всё по законам рынка: это реклама (мифы о «чудесах» святости), штат сотрудников (клир), как не хотелось бы употреблять эти варваризмы но «из песни слов не выкинешь»: бренд, логотип и прочее-прочее, что своим удалением от оригинала вообще не смущает эти компании… то есть церкви. А также договор и устав (например, так называемая «Библия»), «нотариальное» заверение договора (например, крещение), выражение лояльности (например, причащение) и так далее.
  
А теперь рассмотрим эту сделку с позиции законов цивилизованных товарно-денежных отношений. Предмет и условия договора должны быть чётко понятны всем сторонам, а на деле совсем иначе (мало кто из верующих не то что понимает, но и знает свою религию и её принципы; помимо пространных, которые так же отражены, например, в уголовном и гражданском кодексах). Вот и растёт на сверхприбылях этот кооператив, внушает, пакости делает и при всём при этом очень воняет. Ладно, оставлю этот фарс, не буду оскорблять увлекательнейшую науку экономику таким отвратительным предметом. Вернусь к корню этого предметного пункта – ненаучному мнению.

Правд множество,  у каждого своя; но ни количество,
ни качество этих правд не меняет истины, которая одна.

Действительно правда может лишь стремится к истине или быть тождественной ей. Итак, современная наука доказала свою некоторую состоятельность и её правде (если уж употреблять это понятие) можно доверять хотя и с учётом вероятности менее сто процентов. Да, научные модели действуют только в неких рамках, которые далеко не всегда даже определены; но они действуют. А также помимо практического прогнозируемого функционирования, наука предоставляет аргументированную теорию, на основании которой, кстати, практика и строится. Тогда, если сравнить мнение науки с другим мнением, отличным от научного, причём радикально (как сказано выше – антинаучно), тогда уверенно можно считать не научное мнение заблуждением, коим оно и будет являться. То есть всё противоречащее науке – заблуждение? Всё, да не всё.

Построим простую модель: в-первых, в так называемые «тёмные века» считалось, что клир и его догматы владеют истинным знанием и мало кто с этим знанием спорил; в-вторых, сейчас наука естествознания, выкормыш и преемник материализма, претендует на звание истинного знания (в фантазиях физикалистов конечно же). К слову сказать, что материализм как мировоззрение уже искажён субъективностью, читай восприятие детерминировано потребностями/желаниями воспринимающего (идеалист боится пустоты, а материалист – неизвестности; что одно и то же по сути). То есть и идеалист и материалист ищут защиты от невротической пустоты в знании – неизвестности; идеалист готов принимать (верить) в любую теорию, а материалист сразу же фаталистически уверяет себя (верит), что ничего кроме данного в ощущениях и нет. Подход идеалиста уже лучше тем, что он находится в поиске, теории улучшаются и совершенствуются; материалист же стоит на месте, раз и навсегда уверившись в одном выводе. В-третьих, а я предположу, что спустя пару веков человек откроет в себе возможности разумом и волей изменять окружающую материю, её системы. И что тогда? Спустя эти два века все будут смеяться над современным естествознанием – поле появляется в области заряженной частицы, хе-хе, а неосапиенс создаёт поле, где ему вздумается и так далее. Сейчас возможно смешно на такой футуристический прогноз, но семь веков назад крестьянин из Европы также смеялся бы над прогнозом разработки крылатой машины с движителем на кислородном топливе или чем-то подобным. «Ха-ха, кислород горит?! Ой, шутник!». «Сумасшествие можно лечить словами? Ха-ха, ой, балагур!». О, я нисколько не утверждаю, что выдуманная мной модель будет иметь место, я говорю о том, что и у современной науки есть границы компетентности, но они как мнение лучше, нежели мнение ненаучное или, тем более, антинаучное.

Вернусь к заблуждениям. Мнение является заблуждением только если отличается от мнения науки в исследованной ею области, если же нет, то гипотез никто не отменял. Но гипотеза должна иметь под собой основание, опять-таки научное. Например, можно предположить существование бога как некоей имматериальной разумной сущности (гипотеза в рамках науки), но нельзя утверждать, что она была убита и воскресла, или она ходила по некоему Эдему, так как это противоречит признаку имматериальности (таковые тезисы ненаучны). Я веду к тому, что религия подавляла науку всегда, на такой «благодатной почве» научные гипотезы блокировались, носители знания сжигались (как книги, так и сами представители науки), научное мировоззрение и теории вытравливались темницами и пытками, а вот антинаучные гипотезы с лёгкого мановения руки известных лиц превращались в аксиомы, читай догматы. Последние гипотезы не теряли своей лживости от аксиоматического названия, и только глупец полагает, что вера множества или большинства в гипотезу доказывает её.

Когда наука смогла развиваться, религия оставила за собой право на рассуждения о «духовном» и спасла себя, даже в случаях сравнительно мелких конфессий. Насколько достоверна информация подаваемая религией, хм, далее.

Что отражаемо, то научно?

Отражаемо психикой, разумом, разумеется. Если принять, что отражаемое научно, то так и духовное научно; так как духовное это бытие психики. Противное же принять, что отражаемое ненаучно нельзя. Но, конечно же, это упрощённая модель формализации, из которой есть ряд рациональных выходов удовлетворяющих каждого сторонника противоположных друг другу выводов. Взгляд и интеллектуальное познание мира, любого, изучает философия, метафизика (в широкой, не аристотелевской трактовке) как её отрасль, а философия состоявшаяся наука; то есть её объекты, предметы и выводы в той или иной мере наследуют научность таких же подходов. Напомню, что физика, химия и прочие естественные науки сформировались из философии. А утверждение о том, что субъективизм философии мешал естественным наукам легко опровергнуть результатами изысканий Пифагора, Эвклида и ряда других философов, так что миф о вредности философии – это очередной бред химиков проводящих слишком много времени в лабораториях; про химиков шучу, конечно же. Неприятие философии как науки в естественнонаучной среде происходит двумя группами: большая – физикализм, и меньшая – те, кто даже частично не могут понять философию, а оттого (подобно религиозным индивидам) отрицают непонятное им. Я нахожу философию системой наук, она аккумулятор знаний других наук, а непосредственная задача философии – это осмысление этих знаний; так, в принципе, я занимаюсь физикой, но не этого мира, а мира внутри разума и вне материи, но я философ. И для тех, кто считает философию наукой о недоказуемом, то естествознание давно признало за собой отличность от ста процентной уверенности. Но главное то, что научность философии признаётся и научным сообществом, исключая две вышеназванные группы. Разумеется, философия использует как общенаучные, так и специальные научные методы, а соответственно и исследует разные объекты. Хотя Рене Декарт предлагал отказаться от примеров, но я его предложение отклоню, так как отказ от примеров, а в частности примеров, как продуктов опытов, губит некоторые дисциплины.  Измерить и оценить можно не только приборами, но и разумом без техники, материального эксперимента и подобного ему. Например, математика – наука умозрительная, разумеется, вся математика оперирует числовыми значениями с материальной основой (не всегда с материальной, но в основном), но, тем не менее, без отражения психикой (или вычислительной машиной) нет и никакой математики. Так как если в физике процессы материи существуют и без психики, а её знания есть констатация факта, то математика – своеобразная система правил строго отражательных (технический язык), и без мысли и идеи математика не констатируется материей. Так как материя следует своим законам и своей системе организации без языковых агентов (например, функций или иных формул), на другом уровне и типе регуляционной системы построена материя. Так что математика абстракция, но эта абстракция относительна, сравнима и применима к материи, как к системе и математика в состоянии изучать (точнее трактовать) эту материальную систему исходя из своей регуляционной системы – принципиального построения. Другими словами – математика практически применима к материи. Вот беда только – физика, химия и строго «материальные» науки (ограниченные материально-эмпирически устанавливаемыми объектами), науки естествознания, совершенно не применимы к нематериальному, и проблема моего времени в том, что знания «материальных» наук в общем и каждая наука в частности не признаёт ничего кроме своего корневого объекта изучения – материи. Это похоже на антинаучное рассуждение клерикализма о том, что естественные науки несостоятельны, но религии можно делать такие утверждения и занимать подобную позицию, так как религия не наука, домысел, суеверие, обычай, заблуждение можно сказать как угодно и будет сколько-нибудь верно. А относительно общей мысли я поясню позже. Но как тогда себя может считать учёным физик заявляющий, что нет ничего нематериального, так как его наука этого не изучает (вообще изучать не в состоянии), это чистой воды ограниченность – научная слепота. Строго говоря, если естественные науки не в силах формировать знания о нематериальном, я имею в виду все виды нематериального, из-за специфики своих методов, то это не означает что нематериального нет вообще.

В ментальности значительной части человечества сложилось такое мнение, что материя есть и это факт, а вот нематериальное достойно лишь веры и стоит в ранге чего-то фантастического. Другая часть человечества убеждена в обратном, но с тем же вредным убеждением в своей модели мироздания, где они отвергают научные выводы противные им. То есть одна часть с научным мнением, но заведомо себя ограничивающим материальными объектами. Другая часть с религиозным, которое отрицает научный подход, так как он угрожает их мировоззрению. И обе группы с своим внутренним вредом. А вёл я длинной речью представленной выше к тому, что между этими двумя радикальными группами философский подход – научный, но не ограниченный. Этим я не стремлюсь представить философию в наилучшем свете, превознести её, а лишь хочу показать её таковой, каковой она является в действительности.

Вот совсем простая модель: мы не можем утверждать, что есть что-то материальное, возможно это лишь идеи внушаемые нам чем-то/кем-то нематериальным, и это что-то/кто-то прилагает все усилия дабы мы о этом не догадались (всё ещё не субъективный идеализм). По этому поводу есть интересные мысли, как то человек это мысль в разумной системе и при прекращении активности системы относительно мысли человек умирает/«сходит с ума» (а это уже субъективный идеализм). Читай, физик верит вещи, а не разумному существу. Но как тогда понять педагогику как науку и её знания физику или химику? Привести педагогические знания в физическое понимание, как систему методов присущих физике, вот это уже фантастика. Такая же картина с социологией, да и вообще с всеми науками имеющими предметы не измеряемые экспериментально в ощущениях. Но если утверждать, что педагогическая мысль в своём принципе строится на материальном – человеке, тогда вот такое утверждение действительно чушь. Как один физиолог писал, что якобы его наука в пике своего развития способна будет прогнозировать поведение любого человека (я не помню имени физиолога, посему не прошу воспринимать сказанное чем-то большим, чем гипотетическая модель). Проверим это утверждение «палкой о двух концах» – математикой. Есть такая аксиома в математике о том, что нельзя создать систему с нолевой вероятностью ошибки, так что, изучив все закономерности функционирования нервной системы, физиология не сможет точно спрогнозировать поведение человека. Плюс, учитываю только внутренние материальные факторы (эндогенно-соматические), физиология забывает о влиянии внешних факторов, таких как физическая среда и социум. Тогда для построения прогноза поведения одного человека необходимы усилия наук о физических средах (физика, геология, химия и других) и социальных (политология, социология, философия с отраслью этика, и других), а также сконструировать машину способную вычислить все эти функции. В общем, это уже не проповедь о Яхвеном гневе, воплощённом в потопе (наглом плагиате повести о Гильгамеше) или армагеддоне с всей её глупостью, а грёзы и ничего кроме них. Да, утверждение физиолога утрировано, синтетическое, но зачем тогда выдвигать подобные около религиозные профанирующие тезисы стороннику науки? Я не знаю, предполагать не буду, главное, что такое утверждение наглядная иллюстрация ненаучности в частном случае.

Что я хотел сказать? Если вкратце, о том, что физиология, как и другие естественные науки, могут выявить определённые закономерности и построить сносный прогноз, но никак им не дано воплотить мечты подобные утверждению того физиолога. Даже если ограничить понимание психики и понимать её как продукт нервной системы, и головного мозга в частности, то и тогда психика нематериальна, она такая же абстракция как математика, она так же относительна к материи (нервной системе), но она гораздо большее, чем материя – это очевидно, ведь сама психика в ощущениях не представлена, даны её (или не её) продукты (не прямые продукты, а потому не её), что и вынуждает даже отрицая её нематериальность говорить о том, что психика – функция, а не сам объект. В нашем информационном мире уже существует нематериальный мир – мир информационных потоков и систем. Да, этот мир базируется в большинстве на материи, а то, что не изучаемо естественными науками, то, что имеет не двойственную природу (материальность-ментальность), то этими науками считается выдумкой. Но каждый хороший физик смело себе признается и понимает то, что его физико-математическое знание (модели) и миропонимание (физикалистское (о нём только речь)) имеет серьёзный элемент адаптивности к психике человека и к техническим измерительным средствам современности, другими словами естественно научные знания адаптированы в миропонимании для человека сообразно его телу как инструменту.

Известно, что измерение приборами микрочастиц требует большой точности этих же приборов, систему микрочастиц изменит вмешательство прибора даже с минимальным несоответствием в уровнях прибор-объект. Также известно, что привести знания естественных наук касательно мира в единую систему миропонимания невозможно, будет слишком много «если», так как научные знания это модели с допущениями, что не плохо до перехода границ науки к определению мировоззрения. А компетентный физик с широким кругозором помнит законы диалектики. Я не говорю, что знания естественных наук несостоятельны, напротив, они очень точны и полезны, но по отношению к материи. Как итог всего вышесказанного – зачем столяру или инженеру измерять полку с точностью до микрон? Да не зачем, ему достаточно погрешности в треть миллиметра. Этот пример говорит о разных уровнях точности в естественных науках и практическом применении их моделей. Нет ноля и нет материального максимума. Точность можно устанавливать как до стремления к минимуму в микромире, так и до стремления к максимуму, с астрономическими цифрами макромира.

Материальные науки относительны и сравнительны, знание материальных наук строится на сравнении одной материальной системы с другой, но любому здравомыслящему разумному существу становится понятно, что попытка сравнить объекты изучения с разными природами не даст объективных результатов. Чтобы это было понятно материалисту: в чём измерять результаты выборки пятисот головных мозгов взрослых людей и их интеллектуальное творчество (владельцев мозгов)  за их жизнь? Стандартное отклонение сорок пять грамм, а интеллектуальное творчество возьмём за единицы информации (согласно психологии), и получим, скажем, стандартное отклонение в пятьсот шестьдесят единиц. Можно сравнить? Нелепо, потому, что среди этой выборки мозг Сократа и Винчи, как известно Сократ писать был не любитель, а вот Винчи плодотворен в материально-информационном воплощении своих мыслей. И даже засчитывая труды о беседах Сократа в авторстве Платона самому Сократу погрешность будет велика, короче это уже не математическая достоверность. Множество корреляций из-за упущения данных от трудолюбия до сферы интеллектуальной деятельности, тот факт, что помимо известных мыслей разумного у него есть свой сакральный, внутренний мир – микрокосмос, не позволят даже самому сверхпроизводительному компьютеру измерить и соотнести психику и материю. Дело здесь не только в машине, а в человеке, так как чтобы запрограммировать компьютер на анализ данных он должен знать, что это за данные минимум, плюс программа их оценки, а так же единицы измерения и так далее. И это касательно психики как нематериального с частью материальных продуктов. Понятно теперь – нет максимума, есть бесконечность. Несравнимо нечто материальное с чем-то нематериальным с позиции только материальной оценки и измерения в её критериях. Это просто глупо и учёному не присуще, в идеале; говоря проще – это ненаучно. Главных претензий к естественным наукам у меня две: первая это тот же уклон в догматизм, и стремление вырвать значок «истинное знание, которому нужно верить» упирая на сильные стороны, например, свои «точные» методы, читай материальный эмпирический (который хорош, не отрицаю). А вторая это то, что хоть естественные науки применимы к множеству (изученных) материальных систем, при построении макромоделей находят в себе множество корреляций, вспомнить ту же ОТО Эйнштейна и квантовую механику в общем, и Бора в частности.

Только правда, никаких секретов.
Только вся панорама, никаких фрагментов. 
Никаких половин.
Манифест – Война

А теперь вернусь к вопросам о религии. Компетентный сторонник науки должен изучать все данные и мнения (имеющие основания), в противном случае он просто занимается изучением «от мнения» или как я уточнил бы «от авторитета», а надо «от истины» как предлагал Декарт и в этом я с ним согласен. Те же показания приборов проходят оценку разумом. Получается философское мнение научно, а мнение религии ненаучно, так как отлично от научного мнения; выходит, что наука сама критерий научности? Конечно же нет. Главное в том, что религиозное мнение отрицает научное, значит в прямом смысловом значении, оно антинаучно и является заблуждением.

Итог почти всего вышесказанного и такого многословного для рассказа о чём же эта книга: философия это наука с такими же научными методами; она как наука, способна дать удовлетворительные ответы, как на универсальные (научные) предметы, так и на специфические, например, на духовные вопросы, с помощью своими методами и приёмами (диалектика, индукция, формальная логика и так далее). Религия, как антинаучная совокупность заблуждений, производит множество лживых ответов на духовные вопросы и следует не поиску, а убеждению авторитетному мнению; а когда часть научного сообщества уподобляется религии создавая некий культ с догмами, ограничивая объекты и предметы изучения (физикализм, о котором будет речь в книге), то это не может радовать. Вот такое крупное предисловие к месту философии в общем, и философии сатанизма в частности в среде научного, ненаучного и антинаучного. И без такого объёмного рассказа трудно было бы чётко провести грань о месте и неких убеждениях, принципах в поиске и изыскании с стороны сатанизма; сатанизм научен, старается таковым быть.

Сатанизм, являясь философией с элементами веры, оперирует научными методами. А о вере несколько позже. Осмелюсь предположить, что у тебя читатель уже складывается какое-нибудь представление, а я ведь никаких экспериментальных данных не приводил. Вот ещё простой пример: некто «n» за период двадцать лет потратил на благотворительность сто восемнадцать миллионов денежных единиц. А индивид «m» за тот же период потратил на те же цели двести пятьдесят четыре тысячи денежных единиц, при доходе за тот же период у «n» равном двенадцать миллионов денежных единиц, а у «m» равном один миллион триста тысяч денежных единиц. Статистически выходит, что индивид «m» более щедр, так как отдавал большую часть своих доходов нежели некий «n». Статистик-математик скажет правильно, но он судит лишь из данных своей науки, по её критериям. А если досказать, что «m» использовал свои средства для получения образа мецената, так показали психологические тесты, он эстрадный артист и прибавка к образу ему нужна. А «n» скрывал свою благотворительную деятельность, что её несколько сковывало. Это будет уже второй критерий оценки, который можно использовать как в этике, так и в ряде других дисциплин. Третьим будет объективный критерий того, что вклад в сто восемнадцать миллионов внесённый «n» позволил оказать большую действительную помощь по удельной массе благ для опекаемых. Вот так, по общечеловеческим, а не сатанистским, зороастрийским, социалистическим и другим, этическим принципам, чей психический портрет выходит полезнее? Мне видится, что «n». Как в песне поётся: «кто был крысой – стал тигром и львом». Это говорит о том, что человечество настолько сильно влияет на процессы происходящие на Земле, что это человечество может из мифа сделать быль, но лишь в своём мнении (например, католицизм: папа воспринимаемый как бог в плоти), однако убеждённость настолько практически применима, что ошибочное мнение может приводить к практическим изменениям, не обязательно полезным. Вывод в том, что никакое мнение даже универсально широчайше разделяемое не может восприниматься как истина только на основании этого критерия (например, популярности или традициональности). И, конечно же, нет такого мнения-истины как «ну это все знают» – эталонный антинаучный тезис.

В этой книге изложен широкий, но вместе с этим глубокий взгляд на сатанизм с точек зрения философии, экономики, психологии, социологии, политологии, физики и других дисциплин; часть того, что моя душа изучила за моё существование, которое, к счастью, продолжается. Я расскажу о сатанизме, более того я сделаю то, что затруднительно для  религии, я разберу/докажу, почему так, а не иначе. А что доказать пока нельзя, то детально разберу согласно научного знания. К тому же сатанистская философия сталкивается интересами с религиями, поэтому необходимо тщательно рассмотреть взгляды религий и философии сатанизма на «иные» миры (которые после изучения темы приобретут более формализованные очертания и теоретический аппарат, нежели пространное «иные») и место разумного существа в этих мирах. Но эта книга не о религиях в целом, а о сатанизме в своём принципиальном значении, о разумном существе в сатанизме и сатанизме в самом существе. Книга о концепции сатанизма.

Вообще исследованием сатанизма должны заниматься не только сами сатанисты, но и сторонние, заведомо не заинтересованные в определённых результатах исследователи, так как не смотря на старания в поиске достоверности с стороны сатанистов они всё равно подвержены той или иной апологетике, ведь они не являются холодным и безвольным констатирующим разумом безучастным к всему. Но исследование сатанизма сторонними лицами в поиске достоверных знаний почти никому не нужно, более того, много кому оно вредно и таким исследованиям мешают в разных формах. Те же, кто приступает к исследованию сатанизма не заботятся изучением его настоящего, существующего в сатанистах и ими создаваемого и изменяемого, нет; такие несатанисты-исследователи изучают некие свои, внутренне-средовые, представления и фантазии о сатанизме, которые они потом предлагают удивлённым (даже не то слово) сатанистам. Так что за редким исключением никто кроме сатанистов сатанизм не изучает на самом деле, посему эта книга является одним из немногих источников о аутентичном сатанизме написанная носителем последнего – сатанистом. Уж кого-кого, а себя я знаю, оттого отчасти эта книга и о мне самом и сатанизме в мне.