§1.Человек и людь, человечность и людность

О заблуждении отождествления человечества или его отдельных групп с людьми я уже рассказывал в книге Желчь, но здесь затрону и эту тему, равно как сам предмет людь и людность, так как они входят в состав изыскания данного параграфа. Так вот, человек и людь это не одно и то же, а также совокупности свойств первого и второго – человечность и людность соответственно, не являются одним и тем же. Они могут иметь общие признаки, быть в чём-то схожими, кстати, забегая вперёд скажу, что не так уж многим, но принципиально, по главным критериям их идентификации являются отличными феноменами. Однако детерминанты людности в многом зависят от сути человека как животного и его особенности – социальности, то есть сразу могу сделать два заявления, что в-первых, человек это прежде всего, а иногда только лишь, животное, а в-вторых, людь – это состояние социального животного человек. Но о всём по порядку.

В литературе с человеком отождествляют многое, от животного – биологического вида до «смертного бога» (Трисмегист); это не удивительно, так как культура создаётся разумами, носителями которых является тот же человек. В той же культуре самовозвышение и восхваление человека использует и другие пути, например, представление различных духов и богов в образе человека – подобными ему (антропоморфными). Но каковы роли человека и разума, является ли наличие тела человека достаточным для идентификации существа как принадлежащего к этому виду? Да, уже в силу того, что вопрос определяет видовую принадлежность, которая кроме наличия определённого физического тела, в данном случае человека, не требует ничего дополнительного.

При идентификации существо рассматривается как человек только по главному признаку: принадлежности к виду человек, но к разумности этого человека не выдвигается никаких претензий. Да, человек, как правило, разумен, но в случае отсутствия разума у определённого представителя в силу тех или иных причин его принадлежность к человеку не будет ставиться под сомнение. Поэтому человек это одно – биологический вид, а разумность другое; и второе не обязательно иметь существу, чтобы быть человеком и идентифицироваться как человек. То есть человек не обязательно субъект (источник) культуры и искусства, этот субъект разум; это подтверждается в практике, так как большинство представителей человечества не являются субъектами культуры, а скорее её объектами, равно как и объектами социализации, некоторые индивиды вообще не имеют социального влияния, но всецело подвержены ему, и их множество. Человек не субъект культуры, он её потребитель, а производитель, как я сказал ранее – разум; и если в практике сложно представлять человека без разума, то в теории эти два понятия не отождествлять легко, так же легко понять суть понятия человек, отражающее только биотические качества и принадлежность вида.

Только человек и человек разумный, человек культурный и окультуренный, человек социальный не одно и то же. Последнее легко проиллюстрировать примером одичавших особей человека, либо никогда и не подвергавшихся воздействию культуры и широких развитых социумов. Такие особи с большими натяжкой и условностями могут рассматриваться как разумные, а культура их личности верно ставится под сомнение, но их принадлежность к человеку несомненна. Посему homo sapiens это не неделимое понятие, один его компонент указывает на человека как вид, а другой на разум, носителем которого является первый; конечно же, в случае наличия последнего. Разобравшись с трактовкой понятия человек я могу перейти к совокупности поведенческих признаков и идентификационных установок определяющих деятельность объекта человек – человечности.

Человек — единственное животное, которое причиняет другим боль,
не имея при этом никакой другой цели.
Артур Шопенгауэр

У категории или группы близко схожих и почти идентичных объектов деятельность, в случае её наличия, определяется особенностями первых и имеет признаки, объединяющие её в одно целое, такое же схожее и самоидентичное не смотря на условно разные деятельности отдельных объектов (существ) из этой категории или группы. То есть у существа биологического вида человек деятельность схожа в своих основных признаках, определяется свойствами и потребностями этого существа и отличается от деятельности других существ, так как её субъект отличен. У человека эти признаки, определяющие и обуславливающие характерную ему деятельность, называются человечностью. Если человек это животное с определённой принадлежностью к отдельному биологическому виду, то человечность это совокупность признаков идентифицирующих деятельность существа как характерную для этого животного определённого вида и определяемую его свойствами. Сравнительно выраженные отклонения от усреднённой таковой деятельности и её признаков могут рассматриваться как нарушения и заболевания, влияющие на поведение существа; то есть человечность характерна и нормальная для человека, отклонения в ней у любого представителя человечества являются свидетельством заболевания и отклонений в существе.

Если существо является человеком без компонента разума, то может ли существовать в этом существе человечность без разума? Да, может, так как животное (биомашина) может существовать без разума; в ходе филогенеза его вида существо снабжено набором различных программ необходимых для выживания и продуктивной деятельности. Человечность определяется особенной реализацией программ, если угодно заложенных природой, как максимально доступных потенций к реализации потребностей животного. Помимо общих потребностей характерных для любого живого существа и обусловленных поддержанием и сохранением жизни как процесса движения живой материи, у человека существует ряд особенных поведенческих моделей (программ) сформированных и унаследованных в ходе относительно длительного формирования, развития и совершенствования вида. Эти особенные модели характерны для всех приматов (по биологической классификации это отряд, в который входит и человек) и выражаются они в кооперации, формы которой можно рассматривать как примитивную социальность (протосоциальность). Протосоциальность так как это взаимодействие ради общего блага регулируется и всячески сопровождается относительно усложнённым общением, не ограничивающимся химическим или механическим взаимодействием (как, например, при мутуализме), но недостаточно сложным и глубоким, чтобы воспринимать эту деятельность как социальность, а объединение как социум. Существует ряд существенных отличий не позволяющий рассматривать ни волчью стаю, ни стадо антилоп, ни группу горилл, ни группу одичавших человеков как социум, среди прочего в эти отличия входит отсутствие социальных ролей и возможности их менять, мотивов, удалённых связей (особь А связана с особью В через знакомство с особью Б, но напрямую особь В особь А не знает) и много другого. На примере последнего, отсутствия удалённых связей, очевидно что совершествованию общности животных препятствует отсутствие речи, то есть продукта эффективного и глубокого разума и его самого в основе. Таким образом, человек как определённый животный вид и его характерная и предельно ограниченная деятельность, в том числе кооперативная, выражающая человечность и одновременно являющаяся ею без разума, если и отличаются от прочих животных и подобных реализаций и потенций к деятельности и их коопераций, то не на много. Без инструментов разума человек и человечность мало чем отличаются от других животных, а примеры реализованные в практике (в много не намерено, а случайно – под давлением обстоятельств) иллюстрируют сказанное мной:

  • В-первых, человек, изначально исключённый из социумов и культуры (как накопленной и постоянно пополняемой совокупности продуктов деятельности вида), не совершенствуется в полноценно разумное существо, а остаётся тем самым животным с присущими ему животными восприятием  и деятельностью, то есть человечность здесь (без разума) животное поведение особи вида человек, не более;
  • В-вторых, одичавший человек не многим лучше, психические деформации зачастую столь выражены, что его можно рассматривать как личность с психическими расстройствами, но главное это то, что он утрачивает (а вернее перестаёт использовать) в поведении социальные компоненты и возвращается к животным программам природы как более нужным и полезным (разумеется исключая навыки и знания полезные в выживании, но это не, например, литература или программирование ЭВМ), то есть одичавший человек возвращается к своей типичной видовой деятельности – человечности освобождённой от продуктов разума – социальности в том числе;
  • В-третьих, изолированный человек отличается от одичавшего степенью описанных в пункте два процессов и их результатов, а также сложностью его возвращения в социум и возвращение способности к восприятию (а значит и использованию) культуры; у изолированного индивида сложность описанного выше меньше, нежели у одичавшего человека.

В качестве промежуточного заключения могу сказать, что человек и его человечность без компонента разума не многим отличается от прочих животных, человек сам является животным, биомашиной с набором базовых программ, которыми его снабдила природа в ходе филогенеза вида и которые он дополняет по мере сил и желания в онтогенезе. А человечность как типичная деятельность человека не является ничем иным как животным поведением представителя определённого вида, в данном случае человека. Всё же прочее это продукты разума, который хоть и имеется у каждой человеческой особи (хотя бы в качестве потенции к появлению), но не является обязательным и неотъемлемым компонентов живого существа человек. Homo sapiens это сочетание живого существа человек и разумного существа Я-самости и его личности в социальных взаимодействиях и потреблении и производстве культуры.

Одна из форм бытия разума в человеке выражающаяся в особой организации личности это людь в частности, а в целом люди. Люди это социально-психическое, иногда даже экологическое явление, которое не тождественно животной особи человек; последнее понятно из разницы категорий явлений. То есть идентифицировать как одно и то же «человек» и «людь» нельзя, это неверно. Да, люди и их особенности в многом обусловлены и зависимы от животного человеческого существования и его потребностей, но в многом, а не в всём; люди имеют более сложную организацию, в которой задействованы социальность и психика, что не позволяет отождествлять людь и человек как это не хотелось бы кому-то. Всякий людь – человек, но не всякий человек людь.

Один из предметов исследования «Желчи» это людь как социальный продукт на базе человека. Людь – это усложнённая биомашина человека, в которой возможности разумности реализуются тесными связями с подобными машинами через социумы и социальные взаимодействия, что ограничивает развитие и совершенствования разума. То есть если человек снабжён набором программ для реализации процесса жизни в типичной для него природной среде, то людь как усложнённый человек дополнен программами социальными, необходимыми ему для деятельности в социуме: восприятии, сохранении, воспроизводстве и развитии социума. Однако не только людь включён в социальную среду и всячески взаимодействует с ней, но людь имеет характерные для него отличия, которые отличают его от других социальных разумных существ. Эти характерные отличия и их реализация в деятельности является той самой людностью.

Люди как социальные биомашины имеют и характерные для таких машин цели деятельности, обусловленные особенностями программирования:

  • Машины эти программируемы из среды (социальной), то есть внушаемы;
  • Программы принимают без анализа и скепсиса, как при программировании у машин этих отсутствует критицизм;
  • Да и функционируют эти машины по программам-алгоритмам – моделям поведения;
  • А смыслом своего существования зачастую называют самовоспроизведение, хотя это не смысл, а цель;
  • Воспроизведённые свои подобия эти машины стараются запрограммировать согласно инструкции их социально-культурных моделей, то есть тех же программ-алгоритмов.

Людь из-за слабого или отсутствующего критицизма и скепсиса принимает социальные модели (о других речь не идёт и я их применительно к данному предмету не буду затрагивать) без рациональной или с недостаточной рациональной оценкой, то есть на веру. Людь слепо воспроизводит любые социальные модели, даже нелепые, даже в случае когда такая деятельность ему вредна или предполагает издержки, а также людь ревностно защищает социальные модели и следит за их соблюдением и выполнением прочими социальными существами. Последнее позволяет социуму воспроизводить людей в больших количествах, а самим людям воспроизводить характерный для них социум – людской; а также это же последнее создаёт конфликты с всеми нелюдями имеющими отличные связи и формы взаимодействия с социумами, в том числе и с людским. Другими словами людь приспосабливается к условиям окружающей социальной среды, а нелюдь старается приспособить последнюю к своим условиям. Однако конфликты эти не всегда деструктивны, среди них закономерно имеются способствующие развитию и совершенствованию социумов и культуры, но не людских, так как люди парадоксально внушаемы внутри своего социума, но крайне устойчивы к рациональному восприятию. А значит и развитию и совершенствованию вне парадигм и механизмов своего людского социума. В следствие последнего люди и их социум имеют слабую динамику и без нелюдей и их активности вполне вероятно, что люди и людской социум оставались бы в стагнации условно бесконечно долго. Сказанное выше подтверждено в практике на протяжении всей истории человечества: людские социумы существовали в свой почти полной неизменности до появления нелюдей вступивших с ними в связь и возникновения из-за этого конфликта изменившего социум людей. Например, религиозность существовала веками, жрецы имели атипичную для их номинальных целей политическую и экономическую власть; но в ходе множественных конфликтов с различными нелюдями социумы изменились. Если бы не эти конфликты, то социум людей так и оставался до сих пор в том же состоянии. От количества и активности нелюдей, вступающих в открытую связь и взаимодействие с социумом людей зависит скорость и эффективность изменения последнего, когда описанного мало, то и социум людей находится в длительной стагнации, когда нелюдей и конфликтов много социум людей быстро изменяется. Социум людей с рабовладельческим устройством и таким же отношением к индивиду существовал в разы дольше феодального, но первый существовал меньше, чем религиозный; кстати, религиозный тип социума существует в некоторых людских группах (странах) до сих пор. Вышесказанное иллюстрирует то, что не только количество и активность нелюдей, вступающих в связь и создающих этим конфликт (хотя инициаторы конфликта и не они) не единственное, многое зависит от групп и категорий социальных моделей и социальной области, с которыми взаимодействуют нелюди (читай атакуют их). Также примечателен тот факт (а это факт), что любые людские социальные модели и представления, пласты культуры и традиций подвергавшиеся взаимодействию с ними нелюдей (критике, атаке и так далее) исчезали или полностью изменялись, что свидетельствует о, хм, неэффективности этих продуктов социальной деятельности людей.

Из понятия человек и человечность необходимо исключить большую часть, не относящуюся к телесным компонентам, так как человек это биологический вид животного. Нельзя воспринимать разумность исключительно как отличие человека как вида; напротив, в человеке как биотическом существе разумность не создаётся причастностью к первому, разумность это факт существования разума, а не неотъемлемое свойство человека. Нельзя понимать наличие только единственного разумного существа вида человек не зная о отсутствии других разумных существ даже в материальной вселенной. Таким образом, человек это биологический вид животного, человечность это неотъемлемые признаки и свойства этого вида, а вот разумность и всё, что за ней следует, например, мораль, производительный интеллект, сложное сознание и прочее не является исключительным, обязательным и неотъемлемым признаком существа человек.

В таком восприятии и понимании человека и человечности больше значения и содержания обретает понятие гуманизм как форма совокупности связей между человечностью и разумностью, гуманизм это культурный и цивилизационный продукт человека и его разума, в определённом индивиде приобретающий форму мировоззрения. О гуманизме я продолжу речь в следующем параграфе.

Люди же не только не синоним человечества, равно как понятие «людь» не тождественно понятию «человеку», но и являются не лучшим социальным усложнением человека с помощью использования разума для установления социальных связей, формирования, сохранения, воспроизводства и изменения социальных моделей. Социумы людей на протяжении всей истории человечества изменялся из-за взаимодействия с ним нелюдей, что свидетельствует о плохой, слабо удовлетворительной или неэффективной организации первого, а также показывает не лучшие качество и способности людей к организации социума.

Copyrights ©Algimantas Sargelas; all right reserved