автор изображения Полина Адамова

Достоинство недостаток

(текст не проверялся редактором)

– Тятя, тятя, а как так может быть, что достоинство это недостаток?! – задал вопрос мальчуган, явно повторяя чью-то чужую формулировку, запоминание и воспроизведение которой в его возрасте уже достойно похвалы, и её перед ответом от отца он получил.
– А вот как...

Иван Ничейнов, уроженец села Середнее Вечнобухово, прибыл к городу Верхний Святодуральск, встретившему его распутицей и бодрого вида городовым, дежурившим у распахнутых ворот.
– Есть денежки на водку, так ещё и возможность колдырить днём, – подумал вечнобуховец, наблюдая пьяного мужичонку, лежащего в придорожной канаве, – Город – место роскоши.
Далее гостю на глаза попался ребёнок, застрявший в грязи по пояс и видимо оттого плачущий навзрыд, иногда зовя маму; сие Ничейнов воспринял как счастливое детство, ведь дитё не только знало, что может отвлекать родителя от работы, но и не боялось батогов. Да и раз вся дорога изъезженна до такого состояния, то жизнь кипит: торговля, труд, гульба – признак благополучия; не то что в его родном Вечнобухове.

Вблизи бодрого вида городовой таки оказался пьяным, как и любой его коллега по должности, причём вдрызг, но значительности и статности сему смотрящему за порядком придавала хитрость, заключавшаяся в подвязывании себя поясом к столбу, что и служило надёжной опорой. Тем не менее даже в состоянии нестояния полицмейстер не забыл о взимании пошлины за проход и выдал ярлык, гласящий что Иван Ничейнов "быдло", с которым гость и отправился внутрь города. Тем временем дитё ушло в грязь по грудь.

– Эй, мужик, ты чьих будешь? – поинтересовался у гостя города дорого-богато одетый мужчина.
– Ничейновы мы, – честно ответил Иван.
– Звать как? – продолжил расспросы незнакомец, изучая наружность собеседника и теребя пальцами ярлык.
– Ивашка, вашблгродие, – представился вечнобуховец.
– Теперь ты мой! – торжественно заявил барин, наградив Ивана ярлыком "холоп", после чего грозно спросил, – Что делать умеешь?!
– Плакать, – глотая слёзы, ответил Ивашка.
– Правильно, поплачь – меньше потеть будешь, а меньше потеешь – меньше бабам стирки! – заявил щёголь и умер.
Вернее погиб, ведь так заведено, что крестьянин землю пашет, а баре ратное дело воюют, где и умереть можно, причём совсем – насмерть; порядок такой, не ими заведённый, не им и ломать. А кем? О этом только Ему думать положено!
– А сие не порядок! – недовольно и разочарованно заявил министр и схватив свой портфель, ушёл в карету.
– Полнейший непорядок! – вторил ему второй мужчина и схватив свой портфель, ушёл за каретой.
– Куда этот-то? Он же кустарь! – пробасил тучный бородатый краснолицый мужчина, провожая убывших выглядывавшими из под картуза огромными щенячьими глазами блестящими под полуденным солнцем, чем отвлекали внимание он сизого, напоминавшего формой картофелину, носа, заставлявшего подозревать родство с крокодилом, возможно самим Собеком.
– Сами с усами, без ынжинёроф разберёмси, – решительно отрезал четвёртый, как ни странно безусый мужчина, и с ещё большей уверенностью ухватился за основу несущей конструкции.
Последний державший речь – Степан Деланедумов, и поспешность в решениях являлась его главным плохим качеством, при этом в данной ситуации выраженное достоинство сего людя – выдающаяся сила, также явилось недостатком, причём фатальным, когда он успешно извлёк основу одним рывком.

Все умерли.

Но некоторые без мучений.

Конец.

июль 4719
Algimantas Sargelas