Блэкула из спэйса

(текст не проверялся редактором)

Человечество почти не извлекло уроков из растекания ковидлы по планете, а потому никаких новых язв опыта на поверхности мыслительных кишек людей не появилось, из-за чего новый вирус, явившийся, конечно же, из космоса, не только застал обывателей по всему миру врасплох, но и губил вместе с самим носителем и всё его неспособное к адаптации окружение. Обратимся избирательно к некоторым из драматических событий, например, произошедшим в штате Техас, что в Соединённых Штатах Америки (северной).

Отец и сын закончившие дела в своём ранчо и вдоволь настрелявшись по немногим ранее опорожнённым бутылкам для пива, гуляли среди кривых зеркал, гогоча над обликом друг друга.

– Что это у тебя, арахисовое масло что ли размазал? – спросил отец, пытаясь стереть с щеки сына тёмное пятно, но будто размазывал его всё шире и шире.

Сын же, наконец прекратив ставшие какими-то истерично-маниакальными попытки отца, всмотрелся в одно из кривых зеркал, желая персонально убедиться, что за загрязнение так обеспокоило родителя, и обомлел. Усугубило ситуацию и то, что его отец, на которого молодой человек перевёл взгляд, испачкался тоже, и это не то описание, к которому прибёг бы отпрыск.

– Томми, ты – нигер! – выпалил наконец мужчина с проседью в бороде, ставшей теперь курчавой.
– Сам ты нигер! – парировал его сын, и будучи оскорблённым в самых глубоких и можно сказать светлых, тем более в сравнении с настоящим его цветом, чувствах, выпалил, – Никакой я не Томас, это было моё рабское имя; теперь я Саса Мабута – предводитель гордых сасных мабутян!
– Забыл, как следует к мне обращаться?! Сэр! Сэр, – повторил родитель громогласно. – Я научу тебя послушанию, как мой отец учил, а до этого его дед, прадед… – и принялся почему-то душить своего сына. – Я тебя породил…

Но Саса не желал внимать уроку послушания, а потому принялся бить своим перочинным ножом в единственный способный к заявленному ранее действию детородный орган отца – кишку.

– А-а-а, – прокричал в ухо сыну родитель и вспомнив, что хоть он теперь и негр, но всё равно техасский негр, выстрелил в оппонента.
– А-а-а, – ответил не менее выразительным выкриком Саса.

На улицах же Лаббока происходили схожие, но более вариативные события, которым выразительную трагичность придавали афро-американцы, теперь ставшие настолько чёрными, что сначала принимались дымиться под палящим техасским солнцем, затем плавились, после чего вообще загорались, скукоживаясь то тут, то там словно объятые питаемым керосином пламенем восковые статуи. Немногие искали тень, ведь гораздо большему гневу подвергались именно афро-американцы, заподозренные бывшими белыми в качестве источника заразы; а потому фигуры чернее сажи и смолы изнывали и плавились на улицах и дорогах в попытках добраться до дома.

Посмуглевшие лаббочане застигнутые вирусом в своих автомобилях теперь воспринимали их как угнанные, а потому и не щадили транспортное средство, и часто мнили за собой погоню, что выливалось в техасское кармагеддно, при котором объятые пламенем размазанных по себе плавящихся тел афро-американцев пикапы сбивая пешеходов, пешебегов, пешеползов и переезжая пешелёжов, таранили друг друга, гидранты, столбы, стены.

Но все конфликты, даже переросшие в насилие с применением оружия и кармагеддно по-техасски, меркли в сравнении с битвой иудеев-лаббков друг с другом за храм господень, то есть синагогу. Те иудеи, которые уже находились в синагоге, стали считать посмуглевших снаружи – гоями, несмотря на то, что внешне ничем от них не отличались, и не пускали тех внутрь, вызвав их негодование, переросшее из краткой осады в скоротечный штурм. Штурмующие перепрыгивали поваленный яхин, расплющивший несколько человек; кто-то слишком бойкий оказался насажен обороняющимися на увенчанный ханукией шест и будучи перекинутым, улетел на жертвенник воскурения, где распластался спокойным и занимавшимся огнём негритянским трупом. Пращники, изготовившие своё оружие из эфода, вероятно для большей убойности, и ранее запускавшие в неприятеля дрейдлы, перешли в рукопашную, помогая сдержать натиск прорвавшихся гоев. Наконец два фронта, раскручивающих над головами тфилины будто цепы, сшиблись и в ожесточённой рукопашной схватке новоиспечённые негро-иудеи тянули друг друга за цициты, душа ими оппонентов, когда удавалось те оборвать с достаточной длинной; выдавливали глаза; откусывали уши и носы; и даже опускались до изуверских заявлений о отказе признавать факт долга своему оппоненту. Предводитель обороняющихся отбросил разбитый хошен и попытался подуть в окровавленный шофар, но добился лишь бульканья, вместо звуков предполагаемого воодушевления богоизбранных мужей в битве против мерзких гоев. И никакой помощи, даже от полиции, ждать не приходилось; у последней имелись не меньшие проблемы…

– Шеф! – только и успел выкрикнуть офицер Мартинез врываясь в кабинет сержанта полиции Лаббока, как его голова разлетелась будто бутылка Будвайзера поражённая меткой пулей, выпущенной волочившим ныне кишки по пустыне Тоддом.
– Нигеры, нигеры восстали! – приговаривал сержант, отправляя дрожащей рукой очередной патрон в дробовик и кое как удерживая плечом у уха телефон, – Дорогая… Дорогая, ну ответь…

Его же дорогая игнорируя надрывающийся сигнал телефона с безэмоциональным лицом и бесцветными глазами размешивала яд в тесте для блинчиков, намереваясь не только накормить того оборотня, который прикидывался её сыном и сейчас отправился в душ, но и себя, не в силах перенести такие события.

Особым же контрастом с происходившим в Техасе ужасом явилось братание русских и украинцев по всей линии соприкосновения, после чего приняв влившихся в единую армию югославов, негритянское славянское братство, факт последнего они теперь не могли отрицать ввиду его наглядности, отправилось механизированными колоннами в Африку спасать от хунт и прочих прозападных угнетателей проживающих там негритянских младшебратьев.

Такие дела.

август 4722
Algimantas Sargelas

Copyrights ©Algimantas Sargelas; all right reserved